All you need is love!..
…Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот — и веселый свист…
— Ну вот. Есенин хоть годится? — спросил водитель.
— А давайте вообще без радио, в тишине поедем? Лучше уж с мыслями… — я сглотнула опять начинающиеся слезы.
Водитель равнодушно пожал плечами и выключил звук. Стало слышно, как урчит видавший виды мотор его старенькой «Волги».
— Ну, с мыслями так с мыслями. Как вам будет угодно. Только по мне — так уж лучше с радио. А то мысли — дело опасное, до нехорошего могут довести.
* * *
С мыслями… Мыслями…
С мыслями («дело опасное») у меня было совсем плохо.
Ехать домой на Староконюшенный совершенно расхотелось. ЧТО я скажу Даше? Что не нашла ее папы? Что не имею больше ни малейшего представления, как и где его искать? Что мы с ней теперь будем жить вместе в противной полупустой чужой квартире до тех пор, пока у нас не кончатся деньги, а потом я пойду в милицию, сдамся и сяду в тюрьму, откуда, вероятнее всего, больше никогда не выйду, а Дашу отдадут матери, и Макс останется на полном нуле и начнет жизнь заново?
Пока мы доехали, в Москве уже начались красивые сиреневые сумерки. Попросив остановить машину, я вышла у метро «Киевская», и ноги сами повели меня в сторону недавно построенного стеклянного моста через реку. Облокотившись о каменный парапет набережной, я смотрела на уходящую куда-то воду, и мысли мои текли на грустный философский лад.
Вот так, думала я, нас рождают, забыв предупредить, что теперь со всем этим надо лет семьдесят делать, и мы, как палочки-веточки, соринки в безбрежных жизненных водах куда-то плывем себе по течению, и что нас ждет впереди — даже не догадываемся. Вернее, в самом-самом далеком будущем концовка у нас известная, но мы живем так, как будто именно этого мы и не знаем. Как будто мы вечные, и все это никогда не закончится. Пытаемся биться за место под солнцем, будто его можно забрать с собой.
Мимо меня по набережной проехал троллейбус. Прилипнув к окну расплющенным носом, на меня уставилась из него маленькая девочка. Я помахала. Она отлипла носом от стекла и, улыбнувшись, словно на минуту солнышко из-за туч вышло, тоже помахала мне.
Когда-то давно (было ощущение, что настолько давно, как будто уже в прошлой жизни) я ездила на этом троллейбусе номер тридцать четыре каждый день в школу. Вот так же расплющивала нос о грязное стекло и смотрела на взрослых теть, которые, возможно, так же стояли, облокотившись о парапет Москвы-реки, и в полной безысходности смотрели на уходящую воду.
Я попыталась понять по воде, в какую сторону она течет, но темная в быстро сгущающихся сумерках река, казалось, двигалась без направления. Тогда я плюнула в воду, чтобы посмотреть, куда будет двигаться слюна. Но, едва коснувшись поверхности, она тотчас растворилась и пропала. В голове крутилась навязчиво привязавшаяся песня «Русского радио»:
…Низкий дом без меня ссутулился,
Старый пес мой давно издох,
На московских изогнутых улицах,
Умереть, знать, судил мне Бог…
Неужели это было все? Больше я ничего не могу сделать, чтобы найти Макса, и мне отсюда уже не выбраться? Растворит меня Москва в себе и не заметит так же, как и мой плевок в водах этой реки? Была Ксения — и не стало, и никто, кроме мамы и папы ничего и не заметит. Стало жутко стыдно перед родителями, страшно представить себе, какую боль им придется пережить, навещая меня в Бутырке, или куда тут сажают наркодилеров? Лучше уж вообще исчезнуть, никогда не пользоваться правом одного звонка, не биться и не нанимать адвоката, и родители, возможно, подумают, что я уехала в Голландию и забыла позвонить. Совсем забыла? Навсегда?
Было ясно, что в такое они все равно не поверят, начнут меня искать, пойдут в милицию, и им сообщат, где я и за что сижу.
Или бежать, пока не совсем поздно? Купить поддельные документы? Вылететь первым же рейсом куда угодно? А там как-то добраться до Амстердама, и никогда больше оттуда носа не высовывать? Не хватит же у Саши наглости подавать меня в розыск в Интерпол? Да и кто в Европе будет подкладывать мне наркотики при задержании? Там такими вещами никто не занимается.
Оказаться в своем любимом тихом городе из коричневого кирпича и мощеных мостовых… Пристегнуть велосипед к чугунной решетке моста, забиться во внутренний дворик моего офиса, и, положив подбородок на согнутые коленки, дуть на горячий мятный чай и пролистывать страницы бухгалтерии… Ездить осенью в Италию на просмотры уютных старинных особняков, гулять, шурша листвою под ногами в амстердамском лесу, коротать вечера в тихих маленьких ресторанчиках на каналах, заказывая суп из лобстера и мою любимую утку с грушами… Мыться под насадкой «Tropical Rain», носить свою приличную и чистую одежду, взятую из удобного большого шкафа, спать на мягком атласном белье…
