Она не помогала. Стояла и смотрела. Ещё и усмехалась:
— Да ладно, не переигрывай…
— И всё-таки, почему?
— Почему не повезла в больницу? — спросила она и, отложив шприц, присела на край дивана.
— Да…
— Решила оставить себе на некоторое время.
— Как игрушку что ли?
Я перевернулся на спину и здоровой рукой провёл ей по плечу.
— Может, и так, — мотнула она головой и, повернувшись, пристально посмотрела мне в глаза.
Я сжал её плечо и, сместив руку, скользнул по спине, чуть надавил, привлекая к себе. Она не сопротивлялась. Подалась вперёд, нависла надо мной, оперлась на локоть. Волосы рассыпались, и она привычно сдула их, чуть выпятив нижнюю губу. Задержалась, глядя мне в глаза, а потом приникла и прижалась губами к моим губам.
Было больно, но приятно и сладостно даже. Рука болела, но что там рука! В конце концов дядя Миша придёт и всё поправит, отрежет лишнее и посыплет волшебными порошками.
В Верхотомск я вернулся только через три дня. До Москвы меня довезла служебная машина камвольного комбината. А там уж я планировал лететь на самолёте. Рана заживала, как на собаке. Продукты были доставлены, а сукно готовилось к отгрузке. Так что, небольшая вольность со сроками командировки была вполне простительной.
Сказавшись больной, Алла Сергеевна провела со мной два дня, но потом съехала на наезженные рельсы. Наигравшись, она возвратилась к исполнению служебных обязанностей. И семейных тоже. Дочь нужно было забирать от родителей. Да и мне пора было ехать. Готовиться к новому делу.
— Слушай, Саша, а ты не хочешь ко мне перейти на работу? — спросила она, когда мы прощались.
— Конечно, хочу, — улыбнулся я. — Но мне нужно по распределению отработать.
— Да ерунда, я устрою перевод и всё будет нормально.
— Нет, Аля.
— Почему? Поставим тебя замом в отдел снабжения. Общежитие семейное сразу получишь. Хочешь?
— Хочу, но не пойду.
— Да почему? — недоумённо спросила она.
— Потому что ничего из этого не выйдет. Ты заинтересовалась мной из-за моего странного бреда?
— Про будущее что ли? Да ладно, причём здесь твой бред, ты мне сразу понравился.
— Даже если и так. Быстрые увлечения быстро проходят. Так что лучше я буду приезжать в командировки, чтобы встречи подольше оставались приятными.
— Нет, — нахмурилась она, — я не пойму, тебе не понравилось что ли?
— Ещё как понравилось, я про тебя говорю, не про себя.
— И что ты говоришь про меня?
— А то, что если ты дорвёшься до мёда, через полчаса он так тебе опротивеет, что ты год к нему прикасаться не захочешь. Лучше мы будем наслаждаться изредка и…
— Ладно, не продолжай. Нашёлся здесь мудрец. Целый Монтень. Можешь вообще не приезжать в таком случае.
— Приеду. Обязательно приеду. Когда ты соскучишься, тогда и приеду.
— Ну… посмотрим…
— Посмотрим, — согласился я.
— Помоложе хочешь найти?
— Аля, куда моложе-то?
— И без детей…
— Прекрати.
— Ладно…
Она мне нравилась. Но тут всё было ясно.
Приехав в Москву, я встретился с Кофманом. Он повёз меня в ресторан «Пекин» и где-то в перерыве между пельменями и уткой протянул он мне конверт.
— Держи.
— Это что, письмо от Эллы?
— Ты смотри, — сразу помрачнел он, — не перебарщивай с шуточками. Это не письмо, а деньги за сделку. Вознаграждение.
Ну бляха же муха! Вообще-то я пришёл бороться с преступлениями, а никак не принимать в них участие.
— Не нужно, Яков Михайлович. Я же не для этого, у меня свой интерес, к тому же.
— Ой, да ладно, интерес у него. Деньги — это деньги и ничего больше. Ты, кстати, не планируешь в Москву перебираться?
— Так распределение же…
— Это дело поправимо, было бы желание. Не хочешь у меня поработать?
Прямо ажиотажный спрос на мою кандидатуру. Но сидеть под присмотром у Кофмана мне совсем не улыбалось.
— Так диплом из текстильного вам вряд ли пригодится.
— Да мне дипломы вообще безразличны. Дипломом сыт не будешь и на хлеб его не намажешь. Главное — умение добывать в различных условиях. А то женишься, и жена с твоими копейками по миру пойдёт.
Намёк более, чем прозрачный, конечно.
— Что добывать? Руду?
— Неважно, что. Важно, сколько!
— Ну, я пока жениться не намерен, — успокоил я Кофмана.
— Жизнь иногда и не спрашивает о твоих намерениях, понимаешь?
— Понимаю. — подтвердил я, ощущая смутную тревогу из-за такого разговора.
— Вот и молоток. И, кстати, ты из квартиры бабушкиной выписался, когда уезжал в Верхотомск свой дурацкий?
— Да.
— Зря. Нужно обратно всё это прокрутить. В провинции можно работать и с временной пропиской. А постоянную иметь в столице. Подумай на досуге. Мы все невечные, а пожилые люди особенно.
Вылетев из Москвы вечерним рейсом, я прибыл в свой дурацкий Верхотомск около шести утра. Ночи становились всё теплее, но по-прежнему, выйдя из нагретого самолёта в предутреннюю сырую мглу, пассажиры ёжились и выглядели недовольно.
Всех ещё тепленьких, спускающихся с трапа путешественников сразу трамбовали в «Икарус» и долго держали, не двигаясь с места. В этот раз нас набили плотнее обычного. Я старался беречь плечо, но сельдь в бочке мало что может.
В общем, комфорта было мало. Стало жарко. По ногам шёл холод, а по верхам жар. Да ещё и сзади напирал кто-то. Поворачиваться было не с руки, поэтому я просто бросил через плечо:
— Аккуратнее, пожалуйста.
Но слова эти будто вызвали противоположное действие, и жать стали ещё сильнее. Не выдержав, после третьего замечания, я, всё же исхитрился и повернулся назад, чтобы посмотреть на этого беспокойного соседа.
Наши взгляды встретились. В упор на меня на меня смотрел Зубатый. Смотрел без тени улыбки, зло и недовольно.
— Сразу не убегай, — коротко кивнул он, — когда из автобуса выйдем. Разговор имеется.
Естественно, ни в какие разговоры я вступать не собирался. Багажа у меня не было, поэтому, пройдя через здание аэровокзала, я сразу двинул наружу, собираясь сесть в такси. Только вот Зубатый не отставал. Да и хрен с…
— В машину его, —негромко бросил Зубатый.
Передо мной выросли три человека, а из стоящей рядом буханки, показался ещё один, с интересом глянувший в нашу сторону.
— Давай, не привлекай внимания…
