был разобраться с этим напрямую.
Но для этого нужно было ехать в Париж.
В висках стучало. Мы были спрятаны здесь, в глуши, в безопасности до поры до времени. Не было никакой гарантии, что я смогу сохранить анонимность в Париже, пока буду иметь дело с Джианной. Эта женщина никогда ничего не упрощала.
Но какой у меня был выбор?
— Ты планируешь позвонить ей, нет? — спросил Вито. — Потому что думать о чем-то другом было бы безумием.
Он читал мои мысли?
— Подожди, — сказал Массимо. — Ты хочешь поехать в Париж? Сам? Ma che cazzo — Какого хрена! Мы не можем навестить собственную сестру, потому что это слишком опасно, но ты можешь сбежать в Париж, чтобы предупредить Джию о ее новом боссе?
Я зарычал и провел руками по волосам. Все, что сказал Массимо, было правдой, но мне было все равно. Я начал шагать, шлепая ботинками по потертой кухонной плитке. Ее отсутствие не позволяло думать, планировать и разрабатывать стратегию. Мои мысли были заняты опасностью, которой она невольно подвергла себя.
— Успокойся, Энцо, — сказал Вито. — Ты знаешь, что сейчас нам слишком опасно ехать в Париж. Давай позвоним Раваццани и расскажем ему, что ты знаешь.
— Как только я это сделаю, он поймет, что она что-то значит для меня.
— Но она что-то значит для тебя, — заметил Массимо.
Это правда, но я не хотел, чтобы мой враг знал об этом. Я не хотел, чтобы кто-то знал.
Неужели все это того стоит?
Я все еще слышал ее голос в своей голове. Вряд ли кто-то понимал, каково это — держать на своих плечах груз всей 'ндрины. Я был боссом. Я принимал трудные решения, шел на риск и страдал за любые ошибки.
И да, я совершал ошибки, самой большой из которых было партнерство с Моммо против Фаусто.
Старый дон конкурирующей 'ндрины, Моммо обратился ко мне с этой идеей, сказав, что Фаусто уже созрел для расправы. Я только что стал доном и хотел проявить себя. Шанс одержать верх над такой крупной рыбой, как Раваццани, был слишком заманчив, особенно когда один из его предполагаемых союзников помогал мне организовать это.
План обернулся против меня и моей семьи, а также стоил жизни Моммо.
И я все еще был наказан за это каждый день. Я, Ника, Лука.
Массимо и Вито. Наша сестра. Теперь Джиа.
Неужели все это того стоит?
Схватив полупустую бутылку вина, стоявшую на стойке, я швырнул Тяжелое стекло разбилось, и красные капли брызнули на кафель, вливаясь в затирку.
Я подошел к буфету и нашел бутылку бурбона. Неся ее в одной руке, я взял стакан другой. Затем я вышел из кухни.
— Мне нужно подумать.
Глава двадцать шесть
Энцо
Камеры зажужжали, когда они повернулись, чтобы посмотреть на меня.
Я пришел пешком, зная, что это единственный способ застать их врасплох и подобраться к воротам. Замок был впечатляющим, надо отдать ему должное. В последний и единственный раз, когда я был здесь, я не видел большую часть поместья. Но сейчас полуденное солнце освещало старый коричневый камень, окрашивая его в золотистый цвет.
Это заставило меня ненавидеть его еще больше.
Не успел я позвонить в ворота, как появились трое вооруженных людей с пистолетами наготове, и я тут же показал им руки. Я знал, как это делается. Они хотели проверить меня на наличие оружия и бомб.
В конце концов, кто был настолько безумен, чтобы прийти сюда без оружия?
Только я.
Мои братья пытались отговорить меня от этого. Но я все решил. Я должен был сделать это. Ни на что другое времени не было.
Охранники внимательно наблюдали за мной сквозь железные прутья. Они не спрашивали о моей личности, они и так все знали.
Я медленно поднял рубашку одной рукой, показывая им, что у меня нет оружия.
— Вы отведете меня к нему.
— Мы ни хрена не будем делать, пока он не скажет нам, что все в порядке.
— Тогда позвоните ему.
Со стороны замка появилось еще больше стражников, целая армия, готовая защищать своего короля. У меня когда-то было то же самое, пока я не пустился в бега.
Спустя несколько минут Марко Раваццани шел впереди, засунув руки в карманы брюк, чтобы показать, что он не считает меня угрозой. Он подошел к воротам, его взгляд был холодным и ровным.
— Ты далеко от Неаполя, дон Д'Агостино.
— Я хочу его увидеть.
— Он рассказал тебе, что произойдет, когда он найдет тебя снова
— Неужели вы думаете, что я настолько глуп, что пришел сюда без ничего? — Я жестом указал на охранников, которые направили на меня свои пистолеты.
Марко уставился на меня так, словно я был головоломкой, которую он пытался расшифровать.
— Признаюсь, мне любопытно.
Несомненно, Раваццани наблюдал за происходящим. Я перевел взгляд на камеру.
— Выходи сюда. Пришло время все уладить.
У Марко зазвонил телефон. Он достал его из кармана и ответил. Через несколько секунд он положил трубку и нажал кнопку. Ворота начали открываться.
— Проверьте его на наличие оружия, — приказал он.
Один из охранников подошел, и я поднял руки в стороны, давая ему возможность осмотреть меня. Я вздрогнул, как только он дотронулся до меня, но я знал, что дальше будет хуже.
Я оказался прав, когда охранник надел на меня наручники, что вызвало во мне все виды ужаса. Я пытался дышать сквозь панику, даже когда начал потеть. Мне нужно было сохранять спокойствие.
Когда меня вели в поместье, я думал о Джии, о ее широкой улыбке и остром языке. О том, как она пахнет, как звучит ее смех. Эти воспоминания помогли отогнать самый сильный страх.
Вместо того чтобы вести меня к парадному входу, они начали обходить castello — замка сбоку.
— Куда мы идем? — спросил я.
— Dai — Давай, ты же не думал, что я отведу тебя в дом? Туда, где живут его жена и дети? — Марко покачал головой. — Ты мог бы засунуть бомбу себе в задницу. Кроме того, что может быть лучше для встречи выпускников, чем это место?
Cazzo madre di Dio — Матерь божья, блядь. Я знал, куда мы идем, но не был уверен, что смогу это сделать. Мой желудок бурлил, желчь поднималась по горлу. Я должен был знать, что Раваццани не сделает это легко.
У меня нет выбора. Мне нужно добраться до нее. Мне нужно, чтобы она вернулась.
Марко потянул на себя тяжелую металлическую дверь в подземелье, и первым на меня обрушился
