театр они не развалили.
С Шоном нужно откровенно поговорить и назначить день свадьбы, если он, конечно, не передумал жениться. Хорошо бы скромную свадьбу, чтобы присутствовало человек двадцать, но боюсь, что не получится.
Где-то на мыслях о свадебном платье я и заснула. Снились мне лошади, везущие украшенный цветами экипаж с открытым верхом.
Утром, зайдя на кухню, чтобы распорядиться насчет завтрака, я узнала последние новости.
– Хозяин приехал! – радостно сообщила кухарка.
– Эдмунд! – выдохнула я и стремглав понеслась в его комнату.
Только оказавшись рядом с дверью, вдруг поняла, что брат, возможно, спит. Он, должно быть, всю ночь гнал лошадь, чтобы рано утром прибыть в поместье. Не хотелось бы его будить.
Приложив ухо к двери, я попыталась понять, спит Эд или нет. Кажется, там кто-то разговаривает. Бытовое заклинание, чтобы усилить слух, вспомнилось не сразу, но сработало прекрасно.
Брат действительно с кем-то беседовал.
– Мне бы не хотелось, чтобы пошли слухи о вашей связи, – произнес Эдмунд.
– Вы так уверены, что Илада отдаст мне помолвочное кольцо? – голос Шона прозвучал глухо.
– Я поговорю с сестрой. Она разумная девушка, поэтому поймет, что так будет лучше. Из поместья вам лучше будет выезжать по отдельности. И хорошо бы в разное время, чтобы никто не связал ваше одновременное отсутствие в столице. Поймите меня правильно, граф, я очень благодарен за то, что вы выручили Илу и не позволили дье Кналибу задурить ей голову, но самозванец мертв.
– То есть вы не допускаете, что я хочу жениться на вашей сестре? – зло спросил Шон.
– Если б это было так, то вы бы назначили день свадьбы. Но прошло уже столько времени, а дата так и не выбрана и…
– А вы не думали, что проблема не во мне?! – раздраженно перебил мой жених. – Ила смотрит на меня влюбленными глазами, но, когда я завожу разговор о дате свадьбы, переводит тему. То брачный договор ее не устраивает из-за каких-то мелочей, то времени нет посмотреть, то еще что-то!
– Но как же… это… – растерялся Эд. – Она очень быстро вышла замуж за Дориана!
– Это потому что Ила хорошо знала старика и его ситуацию. А мне, судя по всему, не особенно доверяет.
Я скорее себе не доверяю. К сорока годам понимаешь, что влюбленность рано или поздно проходит. Она либо превращается в ненависть или равнодушие, либо перетекает в любовь. Хотелось быть уверенной, что нас Шоном ждет второй вариант.
– Хорошо, я вас понял, – подвел итог Эд. – Я поговорю с сестрой и постараюсь выяснить, почему она медлит.
– Потому что не хочу устраивать прием на триста персон, где каждый второй будет перемывать нам кости и разглагольствовать про мезальянс, – сказала я, распахивая двери, ведующие в комнаты моего брата.
– Тогда можно устроить скромную церемонию, – сразу нашелся Шон.
– Скромно? Это сколько? Сто пятьдесят человек? Двадцати-тридцати было бы достаточно.
– Тогда все решат, что это неспроста, – ворчливо заметил Эдмунд. – Еще распустят слухи о твоей беременности.
– Не с того мы начали, – я подошла к брату и крепко его обняла, заодно проверив целительской магией. – Как ты себя чувствуешь?
Со здоровьем у родственника все было нормально, правда, сказывалась усталость после бессонной ночи и траты резерва.
– Не переводи тему, – нарочито строго заявил Эдмунд, разгадав мой манёвр. – Если уж приняла у Шона помолвочное кольцо, выходи замуж. Кстати, на свадебном приеме новоиспеченным мужу и жене не обязательно оставаться до конца банкета. Жрец проведет церемонию, вы примете поздравления, посидите часик и уйдете.
– А ведь верно, – протянула я. – Эд, ты – гений!
Местный этикет допускал такую возможность. Сбежать с собственной свадьбы – это ж чудесно! И пусть высшее общество перемывает нам кости, главное, мне не надо будет это слушать и делать вид, что не слышала.
– Раз со свадьбой мы решили, надо определить день! – перешел к самому главному Шон, – думаю, дней через двадцать как раз…
– Нет-нет, это слишком рано, – запротестовала я.
В результате недолгих переговоров, церемонию назначили на последнюю неделю сентября. В это время как раз спадала жара, и устанавливалась комфортная погода. В общем, за завтраком в семейном кругу мы объявили о дне свадьбы.
Эдмунду отдохнуть так и не удалось. Скоро прибыл гонец из ближайшей деревни, оказалось, один из мостов через реку частично обвалился. Надо было оценить урон и решить, что делать дальше.
– Прости, Ила, что мало времени провел с тобой, но дела требуют внимания, – повинился он, седлая лошадь.
– Ничего страшного! Мне тоже пора. В театре тоже много дел.
Брат крепко меня обнял, легко запрыгнул в седло, и напоследок крикнул:
– Обязательно напиши, как доберешься!
После того как уехал Эдмунт, отправились и мы. И уже через сутки прибыли в столицу. Быстренько приведя себя в порядок, я отправилась в театр.
На пути в кабинет Юранса мне встретились лишь две уборщицы и пара работников сцены. Все очень странно на меня смотрели.
У кабинета режиссера толпились какие-то люди. Немолодой мужчина, лет пятидесяти, с куцей рыжеватой шевелюрой, едва прикрывающей наметившуюся лысину, окинул меня неприязненным взглядом и приказал:
– Становитесь в конец очереди, милочка, вы пришли последней!
Проигнорировав заявление рыжего, я уверено зашагала к двери.
– Ку-уда?! – выкрикнул еще один немолодой мужчина, попытавшись меня задержать, но я ловко поднырнула под его руку и распахнула створки.
За столом сидел взъерошенный Юранс.
– Что здесь происходит? – строго спросила я.
– Ох, Ила, ты вернулась!
На лице владельца театра промелькнула целая палитра чувств: радость, облегчение, потом злость и обида.
– Конечно!
– Надолго пришла? – уже совсем другим тоном спросил он.
– До вечера, – пробормотала я, не понимая, как еще отвечать.
Выглядел режиссер уставшим. Под глазами синие круги, веки набрякли, мимические морщинки обозначились резче.
– Госпожа Ринэл, – Юранс повернул голову, и только тут я заметила, что в углу рядом с моим столом сидит женщина.
Невысокого роста, худенькая, примерно сорока лет, опрятно одетая и в очках с толстыми стеклами.
– Госпожа Ринэл, не могли бы вы нас оставить?
Женщина с достоинством поднялась и молча вышла из кабинета.
– Леди Илаида, – официально начал Юранс. – Я очень рад за ваши успехи в личной жизни, но все же попросил бы не мешать мне
