вас надо прилично, а то право слово, не жених, а недоразумение одно… ладно, Гошка, но супружница его тоже явится, а она, чуется, не больно рада будет.
И Матрёна.
Вот без её участия я бы точно обошёлся. Но опять же, кто ж меня спрашивает-то?
[1] Коробка или ящик для хранения сигар, в котором поддерживается определённый уровень влажности.
Глава 4
Ехал
Барин
Из
Палицы,
Таракана
Раздавил
И
За
Это
Приключенье
Три
С
Полтиной
Заплатил.
Детская считалочка [1]
Тимоху я нашёл в библиотеке. Он устроился на обычном своём месте — в старом кресле, что втиснулось меж двух шкафов. Тимоха откинулся на спинку, вытянул ноги, полностью распрямив левую, правая же так и осталась полусогнутой. Босая ступня завернулась внутрь и пальцы поджались. Домашние туфли валялись тут же, как и носки.
Левой рукой Тимоха поддерживал правую, кисть которой вяло повисла, и в щепоти, в пальцах, братец силился удержать каучуковый мячик. Пальцы подрагивали, мячик держался.
Напротив Тимохи устроилась Буча, которая внимательно следила даже не за движением — за намёком на него, готовая прийти на помощь хозяину. И не понимающая, что здесь и сейчас помочь она не может. Лицо Тимохи застыло. На лбу выступили капли пота. Губа призадралась, и теперь его улыбка больше походила на оскал. Я пожалел, что не постучал. Знал же, что он тут, но…
— Отпустил? — моё появление заставило Тимоху выдохнуть, и легчайшее это движение окончательно нарушило равновесие. Пальцы дёрнулись, и мячик выскользнул, покатившись куда-то под шкаф. Впрочем, Буча тотчас нырнула следом, радостно повизгивая.
— Ага. Опять, да?
— И снова.
— Когда?
Тимоха переложил руку на ногу.
— Да вот… сразу после… массажа. Чтоб его… — голова его дёрнулась налево. — А наш добрейший доктор утверждает, что есть прогресс…
Есть.
Я знаю, что есть. Он ведь и ходит сам, даже способен по лестнице подняться и опуститься. И кресло своё, на колёсах, не признаёт. И в целом между приступами Тимоха выглядит почти обычно, разве что чутка заторможенный и движения такие, плавные, как у человека, привыкшего, что любое резкое способно причинить боль.
— Пройдёт, — говорю я, не слишком веря в сказанное.
Тимоха поправлялся. Медленно, как понимаю, тяжело, но всё же. Если бы ещё не эти приступы, судороги, которые случались вдруг, совершенно беспричинно, словно напоминая, что всё не так и просто.
— Пройдёт, — он опёрся рукой на подлокотник.
— Погоди, я и тут послушать могу… вон, на ковре сяду.
Закуток этот, облюбованный братом, нравился и мне. Стена за спиной, шкафы по сторонам. И ощущение, что ничего-то больше и нет.
Буча притащила шарик и сунула его Тимохе в руку.
— Меня женить хотят, — поспешно сказал я, прежде чем братец придумал особо вескую причину, которая не позволит провести урок здесь. — Договор о помолвке заключать будем.
— С кем?
— С Анчутковыми. С Сиси.
— Милая девочка.
— Ребенок.
— Можно подумать, ты взрослый, — он позволил себе улыбку, и я выдохнул. После приступов Тимоха словно… гас, что ли? Не знаю, как ещё объяснить.
— Я всё равно старше.
— Так и должно быть, — он почесал Бучу за ухом. — Выпусти свою… имя придумал?
— Не-а… ну не Мурзиком же называть.
Тень выпускаю, и Тимоха подталкивает Бучу к моей. А та, тоненько взвизгнув, делает вид, что ей ну очень страшно, и пытается спрятаться за мной. Буча обиженно отворачивается и только длинный хвост её разматывается. Хвост тонкий, что струна, а на конце кисточка. И эта кисточка дёргается влево-вправо. Вправо-влево. Она переливается, перекатывается живым клубком, завораживая не только Тень, но и меня. В какой-то момент Тень не выдерживает. И когтистая лапа высовывается из укрытия, пытаясь поймать эту кисточку.
— Можно и Мурзиком, — Тимоха сжимает-таки пальцы и выдыхает.
Я знаю, что ему страшно, что однажды всё так и останется, это вот скованное, разбитое болезнью тело, над которым он не хозяин. И хотел бы я сказать, что так не будет, но…
— Не солидно как-то, — возражаю. — И не подходит… а вообще не понять, какого он пола. Или она. Буча ведь девочка?
— Без понятия. Никогда не задумывался, — Тимоха осторожно наклоняется и, подхватив ступню, закидывает её на колено второй ноги.
— Помочь?
— Без сопливых обойдусь.
— Я не сопливый… так-то… дед сказал, что тебя тоже женит.
— Это вряд ли, — Тимоха спокойно разминает стопу, перехватывая её пальцами левой. Правая придерживает, но пальцы её шевелятся. — Разве что снизойдёт до мещанок. Ну или найдёт совсем уж кому деваться некуда. И то… сомнительно.
— Да ладно… — отвечаю. — Ты же…
И ловлю взгляд, в котором предупреждение. Ну да, о таком Тимоха говорить не готов.
— С Татьяной помолвку расторгли, — перевожу тему.
И снова уловка помогает, потому как Тимоха разом забывает и про ногу, и про судорогу. Сжимает кулаки.
— С-скотина, — его голос шипит, и Буча, которая пыталась поймать тень, опутать её кольцами, оборачивается. Моя тоже. Они чуют волнение и готовы защищать, но…
Знать бы от кого.
— Плохо, да?
— Плохо, — Тимоха отпускает ногу. — Но если Анчутков… в общем, ты ж дурить не станешь?
— Не стану, — качаю головой.
Здесь не поймут.
Свобода воли. Выбора… ага, тут воля одна — родительская, ну или патриарха, коим дед является. А любовь и вовсе блажью считают. То ли дело долг и род, и прочие очень важные вещи.
— Хорошо…
— Она видит тени. Сиси, — говорю осторожно. — Там, в поезде… она мою точно видела. И не испугалась. И значит, у неё дар?
— Тогда понятно.
Мне вот категорически ничего не понятно, а потому жду, пока Тимоха снизойдёт до объяснений. Он же не спешит. Сидит, задумчивый такой.
— Наш дар у женщин редко бывает. У Танечки вот проснулся.
Это я знаю.
Как и то, что у Танечки не только дар, но и тень имеется, которую она сама на изнанке добыла. И что тренируется Танечка, пусть и отдельно от прочих, но всё же. И что это не принято, но…
— Вокруг нашего дара много слухов ходит, — Тимоха растирает стопу и движения его злые, нервные. — Нехороших.
— Это вроде как, что если охотников выбить, то и тени исчезнут?
— Вроде, — соглашается Тимоха и медленно наклоняется, чтобы дотянуться до носков. — Про женщин говорят, что они из близких, из тех, кто даром Её не отмечен, жизнь тянут. Особенно из мужей… причем в эту ерунду даже Охотники некоторые верят.
То есть, найти жениха Татьяне не так просто?
— С другой стороны, от жены с сильным даром и дети сильные родятся.
— С даром?
— Именно. В старых семьях это знают…
— Но?
— Что «но»?
— Если
