в розетку.
— Значит, год? — Подсказываю я, желая, чтобы она продолжала говорить. — Значит, ты знакома со всеми, кто на них работает?
— Вроде того, — соглашается она. — Ну, в любом случае, тем, кому Старший разрешает заходить в наши маленькие комнаты. Мы живём втроём, этажом ниже тебя. — Заметив, что я явно хмурюсь, она добавляет: — Всё не так уж плохо. У нас красивые платья, нам подают еду, и мы живём в прекрасном доме, даже если нам не удаётся увидеть всё это.
Я игнорирую её комментарии и задаю вопрос, который меня интересует:
— Ты знаешь Райкера?
— Охранника Старшего? Да, я вижу его время от времени, но в последнее время я почти не видела его, по крайней мере, несколько недель, если подумать. Почему ты спрашиваешь? Он тебе не нравится, не так ли? Потому что я скажу тебе прямо сейчас, чтобы ты выбросила его из головы. Ты принадлежишь Джуниору и больше никому. Он убьёт тебя, если подумает, что ты увлечена кем-то другим. Он также убьёт Райкера. — Она наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: — Такое уже случалось раньше.
— Он был моим тренером, — говорю я. — Я ударила его ножом, чтобы сбежать.
Ее глаза широко раскрываются, а губы складываются в букву "о".
— Ты сбежала? Тогда почему ты все ещё здесь?
Я опускаю взгляд на свои колени, пока она укладывает мне волосы.
— Себастьян снова украл меня. — Я смотрю в зеркало как раз вовремя, чтобы поймать ее понимающий взгляд.
— И ты хочешь знать, все ли с ним в порядке? — Она осматривает коллекцию губных помад, выбирает темно-красную и показывает, как я должна держать губы, демонстрируя это на своих собственных.
Я киваю, стараясь не выдать своего отчаяния от этого знания.
— Ну, если ты не убила его, это сделали бы Аттертоны. Они не терпят неудач.
Она говорит об убийстве людей с такой лёгкостью, что это вселяет страх в моё сердце.
ГЛАВА 5
МИЯ
— Идеально, — говорит Себастьян, кружа вокруг меня. — Просто идеально.
Он, кажется, не замечает или ему безразлично, что мои волосы распущены. Вместо этого он потирает руки, облизывает красные губы и одобрительно улыбается.
— Кэмерон, проводи Дейзи обратно в её комнату. Ты можешь привести её сюда завтра, чтобы она снова нанесла макияж Мии, — приказывает он, обращаясь не к Дейзи, а к Кэмерону, своему телохранителю или лакею, кем бы он ни был. — Пойдём, — говорит он мне, его пальцы будто приглашают меня следовать за ним.
Я колеблюсь, смотрю на себя в зеркало и вижу кого-то другого. Кого-то с идеальным макияжем и идеальной причёской. Кого-то, кто не похож на меня. Но потом я вспоминаю, что сказала Дейзи, и, как бы мне ни было больно, я встаю на ноги и подхожу к Себастьяну, чтобы взять его протянутую руку.
— Я хочу провести для тебя экскурсию, не возражаешь? — Предложил Себастьян, не дожидаясь моего ответа. Он открыл дверь и пропустил Дейзи и Кэмерона вперёд себя.
Его кожа была горячей, влажной и липкой, и на мгновение меня охватила надежда, что он болен. Возможно, смертельно болен. Я представила, как он лежит в постели, слабый и искалеченный, неспособный сделать что-то большее, чем поднять голову с подушки.
Я улыбнулась этой фантазии и последовала за ним в тёмный коридор. Светильники были равномерно распределены по стенам, но их свет был тусклым, и моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к нему. Коридор был узким, а стены украшали старые фотографии, отбрасывающие странные тени на лица. На меня смотрели разные версии Себастьяна.
На одной из фотографий он был с вьющимися волосами и милой улыбкой, его пухлая рука сжимала поводья лошади. На другой — чуть старше, с холодными голубыми глазами, он смотрел прямо в камеру… Себастьян, обняв спинку стула, на котором восседает царственная женщина с золотистыми волосами, сидит за пианино, закрыв глаза и запрокинув голову, полностью погружаясь в музыку. Вокруг так много фотографий, что я теряю счёт, когда следую за ним, а его рука всё ещё горит в моей, словно приклеиваясь.
Мы протискиваемся через дверной проём, спускаемся по лестнице и проходим ещё через несколько коридоров и дверей, пока я не начинаю путаться. Я даже не представляю, как вернуться в свою комнату или какой путь приведёт к свободе. Себастьян рассказывает об истории своей семьи и знаменитых лошадях, которые вышли из их конюшен, но я не обращаю на это внимания. Мои глаза жадно осматривают каждую открытую дверь, каждый проход в надежде хотя бы мельком увидеть, что происходит снаружи. Дверь. Открытое окно. Свободу.
Он останавливается перед двойными черными дверями и поворачивается ко мне с горящим взглядом.
— Ты готова? — Спрашивает он с волнением. — Это моя любимая комната во всем особняке. Она всегда была моей, но теперь она станет и твоей тоже. Только когда я буду с тобой, конечно.
Он отпускает мою руку, и на мгновение мне хочется убежать. Но бежать некуда, и так же быстро, как он отпустил меня, он снова берет меня за руку, и двери распахиваются перед нами.
— Мы в моей музыкальной комнате, — говорит он, и мы оказываемся внутри.
Он буквально затаскивает меня внутрь, увлекая за собой к центру комнаты. Двери за нами закрываются, и я ощущаю, как по телу пробегает дрожь. Но затем я вновь открываю глаза и с изумлением оглядываюсь вокруг.
Помещение, размером с бальный зал, наполнено музыкальными инструментами. Главным из них является рояль, тускло мерцающий под люстрой и отражающий капли света. Остроконечный потолок возвышается в центре, с выступающими черными балками, которые ведут к замысловатой лепнине, повторяющей ту, что украшала потолок моей комнаты, но в гораздо большем масштабе. Стены отделаны золотом, а пол выложен черно-белыми плитками, как на шахматной доске.
Я медленно поворачиваюсь, рассматривая виолончели, стоящие на подставках, барабанные установки, расставленные в углу, скрипки, развешанные по стенам, флейты и духовые инструменты. В одном углу даже стоит арфа.
— А ты что думаешь? — Он прогуливается по своему королевству, широко раскинув руки, и на его лице расцветает улыбка. — Разве это не прекрасно?
Я не могу сдержать своего восхищения, когда смотрю на это произведение искусства. Это поистине прекрасное творение, каждый инструмент излучает свой собственный свет, сливаясь с остальными, создавая настоящий шедевр.
— Очень красиво, — вздыхаю я.
На мгновение я забываю о том, зачем я здесь и что он сделал со мной прошлой ночью. Я просто наслаждаюсь красотой, чувствуя себя маленькой и незначительной в этом огромном пространстве.
— Это моя страсть, — говорит
