верно считав истинную причину отказа. Но когда Каннингема волновали чьи-то обиды? Так что леди Джейн пришлось ограничиться подробнейшей лекцией, которую я выслушала со всем вниманием.
Однако, если бы моя собеседница знала, как будут использоваться её советы, наверняка схватилась бы за сердце.
«Итак, хозяйка дома обязана уделить внимание каждому гостю и всех между собой перезнакомить. Также она должна следить, чтобы все приятно проводили время, никто ни в чём не нуждался, и своевременно дёргать бального распорядителя, если что-то идёт не так. Следовательно, мне достаточно просто забить на организационные моменты и общение, а ещё лучше — просидеть весь праздник в каком-нибудь дальнем уголке. И конечно же, не попадаться на глаза Каннингему или родне Мэриан: разборки лучше отложить на потом. Или нарваться на скандал при всех?»
Обдумав мысль со всех сторон, я вздохнула: не потяну. Они-то ведь, по сути, будут правы со своими претензиями. А я не умею спорить, когда понимаю, что косяк на мне.
«Ладно. Значит, в начале приёма, когда я одна встречаю гостей у парадной лестницы, делаю это с лицом „вам здесь не рады“. А после обязательной кадрили с Каннингемом технично уматываю, например в оранжерею. Или лучше: постоянно слоняюсь на периферии, имитируя бурную деятельность. Во время бала никто не подкопается, а потом будет уже поздно».
И в вечер бала я разыграла план как по нотам. Гостей (за понятным исключением семьи Мэриан) встречала с пустым лицом, разговаривала с ними хоть и вежливо, но абсолютно равнодушно и по минимуму. Кадриль, которой по традиции начался бал, оттанцевала с позорной неуклюжестью (здесь мне почти не пришлось стараться). Каннингем, после того как ему дважды наступили на ногу, даже процедил:
— Аккуратнее, Мэриан.
На что я, злорадно усмехнувшись про себя, пролепетала:
— Простите, я очень волнуюсь.
И наступила партнёру на ногу в третий раз.
К чести лорда, он всего лишь сжал губы в нитку. И даже когда танец закончился, совершил со мной под руку круг почёта по залу, перебрасываясь с гостями короткими фразами. Однако стоило зазвучать первым нотам польки, как он вежливо со мной распростился: на этот танец у него была другая партнёрша.
«Сто процентов, Лаура Хэмптон», — подумала я, провожая взглядом идеально прямую спину Каннингема. Эта дамочка — красивая брюнетка, которой очень шло лиловое платье, — приехала на бал в числе первых и от меня не удостоилась даже формальной улыбки. Нет, не из-за ревности — просто я терпеть не могла лжецов и предателей. А в этом смысле и она, и её любовник стояли для меня на одном уровне.
Впрочем, сейчас интрижка высокородного лорда была мне только на руку. Моя бальная книжица пустовала — до начала бала я всеми силами избегала приглашений на танец, — и теперь был идеальный момент куда-нибудь свинтить, например в одну из чайных комнат. Затем показаться в зале между танцами, чтобы заметила леди Джейн, затем снова ускользнуть…
— Леди Каннингем!
Блин! Как некстати!
Глава 9
Я повернулась и приподняла уголки губ в подобии вежливой улыбки.
— Лорд Фортескью.
Приблизившийся ко мне мужчина был высок и статен, а лицо его можно было бы назвать красивым, если бы не выдающийся фамильный нос.
— Вы не танцуете? — Лорд скользнул по мне взглядом, ощутимо задержав его на декольте. — Разве вы не говорили, что полька у вас занята?
— Я нехорошо себя почувствовала, — без запинки соврала я, глядя Фортескью прямо в серые, холодные, как у рептилии, глаза. — И кавалер благородно не стал требовать от меня танец.
Лорд слегка приподнял брови.
— И оставил вас одну?
— Я настояла, чтобы он продолжил развлекаться, — парировала я. — Балы ведь придуманы для танцев.
— Очень разумное отношение, — дежурно одобрил Фортескью. — Тем не менее сейчас вы, как мне кажется, хорошо себя чувствуете. Позволите пригласить вас на следующий танец?
— К сожалению, он уже занят.
Не знаю отчего, но мне категорически не хотелось в принципе иметь какие-то дела с этим человеком. Даже без оглядки на сегодняшний план.
— Какая досада. Но, может, окажете мне честь быть моей партнёршей в этом новомодном вальсе?
Да что он ко мне прицепился?
И только я открыла рот, чтобы повторить прежнюю отмазку, как поперхнулась от яркой вспышки чужой памяти.
— Моя дорогая леди Мэриан, кажется, вам нехорошо. Позвольте проводить вас к окну.
— Н-нет, благодарю. — Нельзя выдёргивать руку, нельзя шарахаться, нельзя убегать. И неважно, что хочется. — Будьте добры, проводите меня к маменьке.
— Осмелюсь настоять. — Какие жёсткие у него пальцы! — Давайте выйдем на балкон, ночной воздух освежит вас.
На балкон, где они окажутся почти наедине? После всех тех липких комплиментов, что он наговорил ей во время вальса? О её губах, коже, груди, да ещё и прижимая к себе явно крепче, чем допускал даже столь фривольный танец. Нет-нет, только не это!
— Простите, лорд Фортескью, но…
— Моя дорогая, не будьте такой букой! Вы ведь в столице. Чуточку благосклонности — и я открою перед вами двери, о которых вы мечтать не могли.
«Ах ты ж похотливый козёл!»
Я недобро сузила глаза и нежнейшим тоном промурлыкала:
— Вынуждена вас огорчить, высокородный лорд, но для вас моя бальная книжка всегда заполнена. Хорошего вечера.
И, взмахнув подолом, стремительно зашагала прочь. Что, разумеется, было против правил этикета, но сейчас волновало меня в последнюю очередь.
«Вот же тварь. Подкатывать к дебютантке на первом балу, причём видя, что она не сможет дать отпор!»
На миг меня коснулось воспоминание о балконном сумраке, крепкой хватке и неожиданно слюнявых губах на щеке — Мэриан успела-таки увернуться.
«Мразь!»
Захотелось развернуться, найти Фортескью и у всех на глазах влепить ему пощёчину. Нет, девушка тогда всё-таки вырвалась и сбежала в ярко освещённую бальную залу. И до конца вечера тряслась как осиновый лист, за что получила тихую выволочку от ни о чём не подозревавшей леди Джейн.
«Неужели они все здесь такие? Изображают джентльменов, а на деле ведут себя как последние говнюки?»
Кипя от негодования, я буквально ворвалась в одну из чайных комнат и едва не врезалась в Генри Троттхейма, которого Каннингем позже приложил характеристикой «деревенщина». Полоснула по неудачно подвернувшемуся парню яростным взглядом, но, увидев на его лице обескураженное выражение, немного устыдилась. Чтобы сгладить впечатление, вынужденно завела разговор — и обрела приятного собеседника
