Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
переведены». Именно тогда был создан греческий перевод Торы, известный как Септуагинта. Перевод иранских текстов, приписываемых Заратустре, – около двух миллионов стихов, – века́ спустя вспоминали как фантастический подвиг. Египетский жрец Манефон составил для библиотеки список династий фараонов и описал их деяния с незапамятных времен до Александрова завоевания. Чтобы создать эту хронику Египта на греческом языке, он разыскивал древние документы в десятках храмов, прочитывал и изымал. Другой двуязычный жрец, Берос, знаток клинописи, перевел на греческий описание вавилонских обычаев. Не обошлось и без трактата об Индии, написанного греческим посланником при дворе в Паталипутре, городе на берегах Ганга, на северо-востоке Индии. Никогда прежде переводческая работа не велась с таким размахом.
В библиотеке воплотилось все лучшее из мечтаний Александра: всемирность, жажда знаний, необычайная любовь к смешению. На библиотечных полках не существовало границ, и там наконец-то мирно зажили бок о бок слова греков, евреев, египтян, иранцев и индийцев. Эта территория разума стала для всех них, пожалуй, единственным гостеприимным домом.
11
Борхеса тоже завораживала идея исчерпывающего собрания книг. В рассказе «Вавилонская библиотека» перед нами предстает чудесный лабиринт, где обитают все слова и сны. Но мы сразу же чувствуем, что место это тревожное. Ощущаем, как наши фантазии окрашиваются в тона кошмара, становясь глашатаями современных страхов.
Вселенная, некоторые называют ее Библиотекой, – пишет Борхес, – своего рода чудовищный улей, существующий извечно. Она состоит из бесконечных одинаковых шестигранных галерей, соединенных винтовыми лестницами. В каждом шестиграннике есть лампы, полки и книги. Слева и справа от лестничной площадки – две комнатушки. В одной можно спать стоя, в другой – справлять нужду. В коридорах живут странные служащие, которых повествователь называет несовершенными библиотекарями. Каждый из них отвечает за определенное число галерей в бесконечном геометрическом пространстве.
В книгах Библиотеки содержатся все возможные сочетания двадцати трех букв и двух знаков препинания, то есть всё, что можно помыслить или выразить на любом языке, даже забытом. Следовательно, – говорит повествователь, – где-то на полке стоит и правдивый рассказ о твоей смерти. И подробнейшая история будущего. И автобиографии архангелов. И истинный каталог Библиотеки, и тысячи тысяч ложных каталогов. Обитатели улья так же ограниченны, как мы: они владеют от силы парой языков, и жизнь их коротка. Значит, статистическая вероятность, что кто-нибудь разыщет в неизмеримости туннелей нужную или хотя бы понятную ему книгу, ничтожна.
В этом и состоит великий парадокс. По шестигранникам улья снуют искатели книг, мистики, жаждущие разрушения фанатики, библиотекари-самоубийцы, пилигримы, идолопоклонники и прочие. Но никто не читает. В изнурительном сверхизобилии случайных страниц пропадает удовольствие от чтения. Все силы уходят на поиск и расшифровку.
Мы можем понимать этот рассказ как иронический, сплетенный на основе библейских и библиофильских мифов, упрятанных в архитектуру тюрем Пиранези и бесконечных лестниц Эшера. Но нас, сегодняшних читателей, Вавилонская библиотека поражает и как пророческая аллегория виртуального мира, необъятности интернета, этой гигантской информационной и текстовой сети, прореженной алгоритмами поисковиков, где мы теряемся, как призраки в лабиринте.
С помощью удивительно старого образа Борхес предсказывает современный мир. В рассказе интуитивно присутствует явление сегодняшнего дня: электронная сеть, то, что мы называем «паутиной», построена на принципе работы библиотеки. У истоков интернета лежала мечта о мировом общении. Требовалось построить маршруты, проспекты, воздушные пути для слов. Каждому тексту полагалась ссылка – линк, – по которой читатель мог найти его с любого компьютера в любом уголке мира. Тимоти Джон Бернерс-Ли, ученый-информатик, создатель Всемирной паутины, вдохновлялся упорядоченным и гибким пространством публичных библиотек. Подражая их механизмам, он придумал давать каждому виртуальному документу уникальный адрес, по которому к нему можно было получить доступ с другого компьютера. Этот универсальный локализатор – называемый в информатике URL – точный эквивалент библиотечного шифра. Потом Бернерс-Ли создал протокол переноса гипертекста – более известный по аббревиатуре http, – который действует как карточка, которую мы заполняем, чтобы заказать книгу у библиотекаря. Интернет есть преумноженная, обширная, эфирная эманация библиотек.
Мне кажется, человек, попадавший в Александрийскую библиотеку, испытывал примерно то же, что я, когда впервые вошла в интернет: изумление, головокружение от огромных пространств. Вот он, этот путник. Он высадился в порту Александрии и спешит к книжной твердыне. Как и я, он жаден до книг, его переполняет, едва ли не слепит предвкушение изобилия, различимого уже под колоннами портика библиотеки. Нам двоим, каждому в своей эпохе, приходит одна мысль: нигде еще не было собрано разом столько информации, столько всевозможных знаний, столько историй, в которых трепещет жизнь, пугающая и сладостная.
12
Но вернемся назад. Библиотеки еще не существует. Амбициозные мечты Птолемея о греческой столице Египта разбивались о грязную действительность. Через двадцать лет после основания Александрия была мелким строящимся городишкой, населенным солдатами, моряками, немногочисленными бюрократами, пытающимися справиться с хаосом, и своеобычной прослойкой хитрых торговцев, преступников, авантюристов и языкастых мошенников, всегда норовящих поживиться на новом месте. На прямых улицах, проложенных греческим зодчим, было грязно и воняло испражнениями. На спинах рабов не оставалось живого места от порки. Обстановка напоминала вестерн: насилие, энергия, хищнический дух. Смертоносный хамсин, восточный ветер, который века спустя будет терзать армии Наполеона и Роммеля, сотрясал город с наступлением весны. Надвигающийся хамсин напоминал гигантское кровавое пятно на далеком небосклоне. Потом тьма поглощала свет, и песок начинал вторжение, возводил удушливые, слепящие пыльные стены; пыль проникала в щели домов, высушивала глотки и носы, набивалась в глаза, вызывала приступы безумия, отчаяния, толкала на преступления. Через несколько часов воинственные вихри обрушивались в море под стоны жалящего ветра.
Птолемей решил непременно переселиться сюда со всем двором и созвать на этот малогостеприимный пятачок в пустыне лучших ученых и писателей своего времени.
Закипела работа. Выстроили канал, чтобы соединить Нил с озером Мареотис и морем. Птолемей начертил план огромного порта. И приказал возвести подле моря дворец, защищенный молом, огромную крепость, чтобы укрыться в случае осады, маленький запретный город, куда большинству ход был заказан, дом нечаянного правителя невероятного города.
Дабы облечь мечты в камень, Птолемей потратил много, очень много денег. Ему достался не самый большой, зато самый сочный кусок империи Александра. Слово «Египет» означало богатство. На плодородных берегах Нила вырастали прекрасные урожаи злаков – а именно этот товар, как впоследствии нефть, позволял контролировать мировые рынки. К тому же Египет торговал самым ходовым материалом для письма – папирусом.
Папирусная осока пьет корнями нильскую воду. Стебель – толщиной с мужскую руку, высота растения – от трех до шести метров. Из гибкого папирусного волокна простой люд делал веревки, циновки, сандалии и корзины. Древние предания помнят об
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
