вовсе нет, я это ощущал неким чувством. Но несколько дней я не смогу использовать магию, полученную через Книгу волхвов.
Уже через четверть часа стал себя чувствовать, как в хорошо натопленной бане. Пришлось снять пиджак и нести его в руке. Потом пришла очередь бронежилета. Отошёл с дороги до ближайшей рощи и срубил там нетолстую полутораметровую жердь. К ней прицепил узел с верхней одеждой, спрятал там пистолет и закинул на плечо. Сразу стало намного удобнее и легче идти.
Ещё спустя час дорога поднялась на небольшой холм, с которого открылся хороший обзор на окружающую местность. Взгляд немедленно пристыл к линии электрических столбов с двумя рядами горизонтальных коротких перекладин в верхней части. Или это телеграфные? Подобная связь существовала даже в самом конце девятнадцатого века. Так что, это ещё не показатель того, что меня забросило в более позднее время. Как-никак, телеги с крестьянами что-то да значат.
Сверху я увидел вдалеке… деревню? Нет, село. Там хорошо просматривается высокая храмовая колокольня. В деревнях храмов и церквей нет. На несколько секунд появились сомнения в правильности решения идти к людям прямо сейчас. Наверное, стоило бы пожить в лесу и дождаться восстановления магического таланта.
— Да ладно, что там может со мной случиться? — буркнул я и зашагал к поселку.
В паре километрах от села позади меня появилась телега с одним человеком. Поравнявшись со мной, он притормозил:
— Тпрууу! День добрый, к нам в гости спешите?
— Здравствуйте. А куда же ещё? — ответил я ему. Отметил про себя слегка непривычный говор немолодого мужчины с короткой бородой и усами. Они неплохо скрывали неровный глубокий шрам на щеке и верхней губе. Одет он был в серую рубашку с коротким стоячим воротником и тремя верхними пуговицами, в застиранные чёрные штаны, заправленные в сапоги и короткий пиджак или нечто на него похожее.
— Запрыгивай, — предложил он. — Давай знакомится. Я Порфирий Егорович.
— Артём, — представился я.
— По каким-таким делам в нашу губернию, Артём?..
Мужичок оказался тем ещё клещом. Впился так, что не отцепишь. За двадцать минут совместной поездки он забросал меня десятками вопросов. Причём так ловко всё это вплёл в свою речь, изобиловавшую историями о его жизни, истории края, родного села и даже страны, что девять из десяти человек ничего бы из этого не поняли и в попытке поддержать беседу на чём-нибудь серьёзно прокололись. Меня спас большой опыт общения с людьми на своей работе. И по нему же я этого Порфирия Егоровича отнёс к категории битых жизнью матёрых волчар. Подобные бывают среди старых воров в законе и оперов-волкодавов, которым место уже на пенсии, но они всё ещё тянут свою лямку, давая тысячу очков форы «академикам».
К моменту, когда наше транспортное средство въехало в село, я узнал, что мои опасения оправдались. Всё-таки, ошибка со скоростью чтения заклинания и длиной свечи дала неприятный результат. Я оказался не в Российской империи в 1900-ом году, а уже в СССР в неопределённый временной промежуток. Задавать вопросы о дате я поостерегся. И так видно, что меня подозревают во всех грехах. Одно хорошо — это не революционное время. Даже не двадцатые, а много позже. Но и не война. Примерное время попадания худо-бедно просчитал. Сейчас где-то тридцатые годы, скорее всего, их середина или конец. Про войну никто не в курсе. При этом люди живут и ведут себя намного беззаботнее и сытнее, чем если бы жили в двадцатых. Те годы были богаты только на голод, продразвёрстки, банды и прочие невзгоды.
«Надо было пожить в лесу и дождаться восстановления магии. Сейчас бы навёл на мужика морок и — адью», — посетовал я на свою торопливость. Вот знать бы только сколько времени это займёт. Моих припасов всего на пару дней хватит. А потом что — охотиться?
— Ну, всё, прощай, Артём, — протянул мне руку Порфирий, когда мы въехали на околицу. — Если тебе сельсовет нужо́н, то он прямо, а потом налево. Спросишь кого-нить. А мне сейчас к куму за жмыхом для поросят вот туды́, — он махнул рукой вправо.
— Спасибо, — поблагодарил я его и спрыгнул на землю.
Вешать вещи на палку не стал. Её решил использовать в качестве посоха. При случае ещё шугану собак, если те прицепятся. Узел с пиджаком и бронежилетом взял в левую руку. В моих планах было пройти через всё село, выйти на противоположную околицу и поскорее затеряться в лесу. В связи с новыми обстоятельствами требовалось придумать новый план. Но уже скоро вылезли проблемы, нарушившие все мои задумки.
Уже на самой околице за спиной раздался резкий и холодный мужской голос, привыкший отдавать команды.
— Гражданин, стойте!
Обернувшись, я увидел милиционера в белой гимнастёрке, в синих шароварах, в фуражке с белой тульей. Справа на ремне на боку висела мятая от времени, будто пожёванная, кобура с наганом. Клапан на ней был уже отстегнут и чуть загнут внутрь, открывая рукоять для более быстрого и удобного выхватывания.
— Добрый день, — поздоровался и спокойно улыбнулся мужчине. — Стою, товарищ милиционер.
Тот не повёлся на этот нехитрый психологический располагающий трюк.
— Ваши документы. Откуда идёте?
Я чуть развёл руками в стороны:
— Не взял с собой. А иду вон оттуда. Сюда меня подвёз местный житель. Я из команды кинематографистов для съёмок сельской местности и жизни простых колхозников. Немного опередил группу, чтобы осмотреть будущий фронт работ в тишине и незаметно. А то сто́ит нашей машине с аппаратурой появиться в любом населенном пункте, как такая суматоха начинается, что и не поймёшь, что лучше снимать, — я говорил быстро, располагающим тоном и с лёгкой улыбкой. И это сработало.
Взгляд сотрудника внутренних органов слегка потеплел. Мне удалось своим рассказом нащупать что-то в его душе и размягчить.
— А когда группа приедет, товарищ?..
— Артём Владимирович Кузнецов, — представился я вымышленными данными. — Оператор по формированию ракурсов киносъёмки…
— Да кого ты слушаешь⁈ — неожиданно прозвучал знакомый голос чуть позади и с правой стороны. — Это же вражина! Шпион енто! У него и шпалер в кармане лежит. неужель не видишь?
Повернув голову в сторону нового участника нашей беседы, я увидел своего недавнего «таксиста». Сейчас он предстал в новом амплуа. В руках он держал знаменитую «смерть председателя». Точную копию обреза Михалыча из «Холодное лето 53-го».
«Сволочь старая», — в сердцах высказался я про себя.
— Оружие
