ты, гад облезлый! — взревела, тут же кидаясь к коту. — А ну, отдай сюда эту вонючую курицу, ты, жира комок!
— Сама жирная! — тут же гневно парировал Ростик, протягивая лапы к обглоданной птице. — Моя!
Не дожидаясь, пока он ее схватит, первой сгробастала и, подбежав к печке, закинула в топку.
Ой, что тут началось!..
Дом затрясся, все ходуном заходило и кто-то ка-а-ак заорет:
— Ты что творишь, идиотка рыжеголовая?!
— М…мам-м-мочки, — выдала я, чуть сгибая ноги в коленях и прикрывая голову руками.
— Наська! — проорал кот не своим голосом. — Ты что натворила?! Ты зачем курицу в топку выкинула?
И снова чей-то неведомый голос:
— Живьем спалю-у-у-у!
— Бежим, дурочка! — взвыл кот, бешено вращая глазами и хватаясь лапками за голову. — Она ж нас сейчас и правда спалит!
— К-к-кто? — отбиваю зубами барабанную дробь.
— Изба! Етить тебя коромыслом! — выругался кот и попытался выскочить наружу.
Не ту-то было! Дверь оказалась заперта!
— Ой! — выдохнул кот, обреченно глядя на меня. — Нам каюк. Спасибо, Нась-ка!
— А че я-то? — обиженно выдавила из себя, тоже пытаясь открыть дверь — не поддается, зараза! — Это ж не я курицу целыми кусками в себя толкал, чай кипяточный в себя вливал и даже глазом не повел! Ты жрал, как ненормальный!
— Я?! — взвился Ростик, вздыбливая шерсть. — Да чтоб я, воспитанный и интеллигентный кот так себя вел? Да ни в жизнь! Вот те зуб! — и он даже щелкнул зубами для пущей убедительности.
- Я те что, врать буду?! — заорала на него. — Да больно надо! Я ж тебя…
Договорить не успела, потому как… Изба, вдруг, резко накренилась и… резвым шагом куда-то пошагала!
— А-а-а-а! — заверещала так, что сама чуть не оглохла.
Ростик упал на пузо, уши к голове прижал, хвост поджал и лежит, трясется весь.
— Пропал! Столько лет жил, горя не знал, и надо же было заявиться этой ведьме безголовой! Вот так и помру в расцвете лет!
— Вот я вас! — снова этот противный голос. — Вот я вам покажу! Вы у меня сейчас попляшете! Мою стряпню, да в топку? Не прощу!
— Прости ее! — взмолился кот, чуть ли не рыдая. — Не думала она, что творит!
— Че это не думала? Очень даже думала! Не фиг было в себя эту дрянь пихать! Ты ж из-за нее соображать перестал! — тут же попыталась оправдаться я, держась за край подоконника, чтобы не свалиться — изба-то несется, не пойми куда, а потому нас с Ростиком трясет так, что мама — не горюй!
— У-у-у-у! — взвыла избушка и… припустила пуще прежнего.
— Ро…о…о…о…сти…и…и…ик, по-мо-мо-мо-ги-и-и-и! — визжу я, цепляясь теперь уже чем придется, за что придется.
Кот же, вытаращив глаза так, что те чуть на лоб не лезут, вцепился когтями и зубами в пол.
— Не мо-о-оху-у-у! Шам кое-как де-е-ержу-у-усь!
И тут я как заору:
— СТОЯ-А-А-А-АТЬ!
И мы реально встали, как вкопанные! Вернее, изба резко остановилась, а нас с Ростиком так швырануло, что мы оба вылетели из этого треклятого домика: он через дверь, я — через окно.
И забросила нас в такое болото, что словами не передать!
Избушка же, довольно хмыкнув, развернулась и поскакала обратно.
И вот только сейчас я и увидела, что ноги-то у нее цыплячьи!
Ну, курица ты облезлая, я тебе еще покажу! Будешь знать, как Наську в болото моськой окунать!
Глава 8
— Да, чтоб тебя, курица драная! — закричала я, махая вслед избушке кулаком. — Чтоб ты сквозь землю провалилась, зараза криволапая!
Да, я злая! Очень и очень злая сейчас. Нет, ну что за наглость — выкидывать из избы? Да еще прямиком в болото! Это же… это же просто свинство!
— Ну, доберусь я до тебя, ох, получишь ты по первое число, — грозно рычу — кричать-то смысла нет — все равно не услышит, а сама стою, обтекаю. Склизкая и ну о-о-очень «ароматная» вода стекает по моему лицу, рукам и одежде, а сама я по колено в этой мутной болотной жиже.
Фу, противно как!
— Ну, цыпленок бройлера, если я из-за тебя телефон испортила, то я тебе…
— Да хватит уже! — взвизгнул Ростик, отфыркиваясь.
И вот тут я все же соизволила на него взглянуть.
Боже! От его вида чуть заикаться не начала.
Этот котяра кое-как выбрался из болотной жижи и теперь стоит, отряхивается, да вот только… Шерсть стала одним огромным склизким колтуном, с которого стекает болотная вода, с боков свисает тина, на лапах вонючая глина… Ростик нос морщит, недовольно фыркает, а взгляд ошарашенный и чу-уточку злой. Ну как чуточку, вы когда-нибудь видели разъяренного бойцовского пса? Ну вот, примерно таким и был сейчас взгляд у котика.
— Настя, скажи честно, все именно так, как я думаю, или… — и он с такой затаенной надеждой взглянул на меня, что даже сердце сжалось.
— Ну, — начала я, почему-то отводя взгляд в сторону, — не все так плохо… Просто, придется тебя как следует отмыть, — и тихо добавила: — раз, эдак, десять; тину убрать…
И тут он, вывернув голову, чтобы посмотреть на себя, ка-а-ак завопит:
— Моя ше-е-ерсть! — заорал так, что уши заложило, при этом падая брюхом на траву и начиная кататься по ней, как ненормальный! — Моя чудесная, распрекрасная шерстка! Все пропало! Я опозорен! Сам Ростислав Великолепный похож на чучело огородное! Теперь весь Темный лес будет надо мною смеяться! Все, — резко, вдруг, прекратил он кататься по земле и сел, набычившись, — уйду в далекие земли и стану отшельником! Нет, монахом! Стану всех заблудших на пусть истинный наставлять!
— Ну, во-первых, не на огородное пугало, — начала я. Ну вот зачем, скажите мне, я это сделала? — А на болотное. Во-вторых, — я даже поучительно пальчик вверх подняла, — какой из тебя монах, а? Ты себя в зеркало видел? Ты же…
— Болотное? — взревел Ростик, выгибаясь дугой, правда, у него это плохо получилось — пузо мешало, все время притягивая кота к земле; глаза гром и молнии метают, пасть ощерилась и из нее клыки торчат. Острые, зараза! — Это я-то болотное?
Ух, как шипит, точно змея. И снова я,
