стукнуло пятнадцать, приглашали в Охотничий клуб для беседы с мужчинами. Следующим шагом являлась охота, и когда такой мальчишка возвращался, он уже не был юнцом. Разговаривал значительно, ходил уверенно, на его подбородке топорщилась щетина, и он, не сомневаясь, что над ним не станут смеяться, ругался, курил и разглядывал женские задницы, будто все это было обычным делом.
Фредди тоже хотел стать мужчиной. У него были прыщи, безволосый лобок (в школе Фредди всегда быстро мылся в душе, чтобы избежать насмешек по поводу размеров его достоинства и не слишком густой поросли), тощие ноги и маленькие водянистые серые глаза, похожие на уродливые планеты, которые вращались в белом космосе.
По правде говоря, Фредди предпочитал оружию книги.
Но настал день, когда ему исполнилось пятнадцать. Отец вернулся из клуба; дым и запах виски пристали к нему, точно голодный клещ, лицо слегка потемнело от щетины и выглядело усталым после ночного покера.
Он поднялся в комнату Фредди, подошел к кровати, где тот читал «Тора», выхватил комикс из рук сына и швырнул через комнату.
— Вытаскивай нос из книги, — сказал отец. — Пора вступать в клуб.
Фредди пришел туда, послушал, как мужчины говорят об утках, ружьях и о том, как пахнут дым и кровь на прохладном утреннем ветру. Ему объяснили, что убийство — мерило мужчины. Показали головы на стене. Сказали, чтобы он шел с отцом домой и возвращался завтра рано утром, готовый к своей первой охоте.
Отец отвез Фредди в центр и купил ему фланелевую рубашку (черно-красную), толстую куртку (на флисовой подкладке), шапку (с наушниками) и сапоги (непромокаемые). Затем вернулся с Фредди домой, снял с полки дробовик, дал сыну коробку патронов, проводил на стрельбище и заставил практиковаться, рассказывая ему об охоте и войне, о том, что люди и утки умирают одинаково.
На следующее утро, еще до восхода солнца, Фредди с отцом позавтракали. Мать Фредди с ними не ела. Тот не стал спрашивать почему. Они встретились в клубе с Клайдом и поехали на его джипе по грунтовым дорогам, глинистым проездам и тропинкам, сквозь пролески и колючие кустарники, пока не добрались до зарослей тростника и камышей, которые были густыми и высокими, как японский бамбук.
Они выбрались из машины и отправились дальше пешком. А пока шли, раздвигая тростники и камыши, земля под ногами сделалась топкой. Собаки убежали вперед.
Когда солнце поднялось выше, охотники вышли на небольшую поляну среди камышей, за которыми Фредди разглядел до боли в сердце голубое и сияющее озеро. Над ним, снижаясь, пролетала утка. Фредди наблюдал, как она исчезает из виду.
— Ну что, парень? — спросил у него отец.
— Красиво, — ответил Фредди.
— Красиво, черт подери. Ты готов?
— Да, сэр.
Собаки были далеко впереди, охотники направились следом и наконец остановились в десяти футах от озера. Фредди уже собирался спрятаться, как это сделали остальные, когда из зарослей тростника взметнулась стая уток. Фредди, борясь с тошнотворным ощущением в животе, повел стволом ружья, зная, что должен сделать, чтобы стать мужчиной.
Пальцы отца сомкнулись на стволе и опустили его вниз.
— Не сейчас.
— А? — отозвался Фредди.
— Для этого не утки нужны, — сказал Клайд.
Фредди наблюдал, как Клайд с отцом повернули головы направо, куда, поджав переднюю лапу, указывали носами собаки — к зарослям подлеска. Клайд и отец торопливо приказали собакам стоять, затем повели Фредди через извилистый лабиринт шиповника на поляну, где их уже ждали все члены Охотничьего клуба.
Посреди поляны стояла гигантская утка-приманка. Она выглядела древней и была покрыта вырезанными символами. Фредди не мог сказать, из глины она сделана, из железа или дерева. Спина утки была выдолблена, что делало ее похожей на соусницу, а в центре углубления торчал шест с привязанным к нему тощим человеком. Его голову покрывал красный ил, а из волос торчали утиные перья, напоминая какой-то смешной головной убор. К лицу широкими эластичными жгутами был примотан нелепый деревянный клюв. К заднице прилеплена метелка из перьев. На шее висела табличка с надписью «УТКА».
От страха глаза мужчины были широко распахнуты, он пытался что-то сказать или закричать, но не мог выдавить ничего, кроме мычания, так сильно был затянут клюв.
Фредди почувствовал на своем плече отцовскую руку.
— Сделай это, — сказал тот. — Он никто для всех, кого мы знаем. Будь мужчиной.
— Сделай это! Сделай это! Сделай это! — раздались крики Охотничьего клуба.
Фредди почувствовал, как холодный воздух в горле превратился в твердый комок. Его тощие ноги затряслись. Он посмотрел на отца и на Охотничий клуб. Все эти люди выглядели крепкими, суровыми и мужественными.
— Хочешь на всю жизнь остаться младенцем? — спросил отец.
От этого у Фредди закололо в костях. Он вытер глаза тыльной стороной рукава и направил ствол в утиную голову бродяги.
— Сделай это! — неслись крики. — Сделай это! Сделай это! Сделай это!
Он нажал на спусковой крючок. Охотничий клуб разразился радостными возгласами, и внезапно с ясного холодного неба налетел северный ветер, а вместе с ним — стая уток. Птицы набросились на огромного идола и бродягу. Некоторые окунали клювы в кровь мертвеца.
Когда утки полностью облепили и приманку, и бродягу, все члены Охотничьего клуба вскинули ружья и открыли огонь.
Воздух наполнился дымом, дробью, кровью и перьями.
Когда перестрелка стихла и утки умолкли, члены клуба вышли вперед и, склонившись над приманкой, сделали то, что полагалось сделать. Наконец, ухмыляясь окровавленными губами, они подняли головы. Грубовато вытерли рты рукавами и принялись набивать утками охотничьи сумки, пока те не раздулись.
Вокруг по-прежнему оставалось множество утиных тушек.
Отец дал Фреду сигарету. Клайд ее зажег.
— Отлично стреляешь, сынок, — сказал отец и решительно хлопнул Фреда по спине.
— Ага, — ответил тот, почесывая промежность, — попал сукину сыну прямо между глаз, просто картинка.
Все рассмеялись.
Небо посветлело, и северный ветер, который шуршал в тростниках и хлестал по перьям, в один миг взметнулся и умчался прочь. Когда мужчины уходили, разговаривая значительно, шагая уверенно, с покрытыми щетиной подбородками, они пообещали тем же вечером подарить Фреду женщину.
Перевод: Мария Акимова
Руками гнева
Посвящается Скотту Каппу
Joe R. Lansdale. "By Bizarre Hands", 1988
Когда странствующий проповедник услышал о вдове Кейс и ее умственно отсталой дочери, он отправился к ним на своем черном «додже», надеясь добраться туда до ночи Хеллоуина.
Проповедник Джадд, как он себя называл, хотя на самом деле его звали Билли Фред Уильямс, был помешан на умственно отсталых девочках, поскольку его родная сестра принадлежала к числу таких
