зверское истребление еврейского населения».
Затем, по жестко установленному порядку, текст сообщения ЧГК ушел на согласование в ЦК ВКП(б). 2 февраля 1944 г. (спустя целый месяц!) текст вернулся в ЧГК с правкой, внесенной рукой начальника Управления агитации и пропаганды ЦК товарища Г. Ф. Александрова (будущего маститого ученого, академика АН СССР). «Еврейское население» было вычеркнуто и заменено на «тысячи мирных советских граждан». Шверник намек понял, и более в сообщениях ЧГК никаких евреев не было (лишь в акте по Минску — а этот город и его окрестности стали местом уничтожения 100 тыс. евреев — было упомянуто наличие гетто).
27 января 1945 г. войска 1-го Украинского фронта освободили лагерь смерти Освенцим. То, что в Освенциме евреев убивали сотнями тысяч, было сразу же установлено армейским командованием. Политотдел фронта создал специальную комиссию, которая к 5 февраля представила подробный отчет, в котором, в частности, отмечалось уничтожение в Освенциме летом 1944 г. 600 тыс. евреев из Венгрии. Однако официальное сообщение ЧГК появилось лишь через три месяца, 7 мая 1945 г. Из него следовало, что в Освенциме систематически уничтожались не евреи, а «миллионы граждан всех стран Европы».
Однажды совравший вынужден врать дальше и больше. Если в Бабьем Яру и сотнях других таких мест были расстреляны не евреи, а «мирные советские граждане», то надо же было придумать какое-то объяснение, какую-то мотивировку совершенного злодеяния. В советскую эпоху в ходу был «классовый подход». Фашизм был объявлен «террористической диктатурой крупной монополистической буржуазии», в соответствии с этой логикой писалось:
«Жертвами гитлеровских палачей стали десятки тысяч рабочих-стахановцев и передовых колхозников».
Поскольку в наши дни упоминание о «стахановцах и передовых колхозниках» вызовет скорее кривую ухмылку, фальсификаторам пришлось перейти на «национальные рельсы», т.е. приписать немцам намерение физически уничтожить русский народ.
В сравнении с такой нелепостью даже классическая советская формула («хотели превратить свободолюбивых советских людей в рабов») гораздо ближе к истине. А если убрать неуместный эпитет «свободолюбивых» и не обращать внимание на то, что правовой статус советского колхозника находился где-то между государственным рабом древнего Китая и крепостным крестьянином конца XVIII века, то все и вовсе становится на свои места. Да, именно этого Гитлер и хотел — превратить Россию в колонию, а русских загнать в положение «белых негров». Для достижения этой преступной цели убивали всех сопротивляющихся. Не всех подряд (поголовно уничтожали исключительно и только евреев), а всех сопротивляющихся.
Удельный «вес» геноцида евреев в общем объеме репрессий оккупантов менялся во времени и пространстве. В первые недели и месяцы войны уничтожение еврейского населения было практически единственной составляющей массового террора гитлеровцев и их пособников на оккупированных территориях. Почти все описания расстрелов и казней лета-осени 41-го года, если только они не вымышлены, в реальности относятся к массовым убийствам евреев. В дальнейшем, в связи с развертыванием партизанского движения, жертвами карателей все в большей и большей мере становилось нееврейское население. Но даже в Белоруссии, в этой «партизанской республике», где общее число жертв мирного населения, по заявлениям ЧГК, составило 1547 тыс. человек, половину погибших (порядка 730 тыс.) составили евреи. В Прибалтике и Молдавии между понятиями «террор оккупантов» и «геноцид евреев» можно практически ставить знак равенства. На востоке Украины и в оккупированных областях России доля евреев в общей численности населения была значительно ниже, к тому же многие успели эвакуироваться. В этих районах оккупированной территории СССР нееврейское население преобладает в общем числе жертв.
Покончив на этом с обсуждением «еврейской составляющей», перейдем ко второй, несравненно более важной причине того отчаянного стремления найти несуществующий план «геноцида русского народа», который проявляла и проявляет коммунистическая и неосталинистская историческая пропаганда.
Даже параноик Гитлер не был клиническим идиотом, и он отлично понимал, что сами по себе булки и сосиски из земли не вылезут, на земле кто-то должен работать, а заменить русских (украинских, белорусских, молдавских) крестьян на немецких колонистов если и планировалось, то лишь «в течение 30 лет после окончания войны», но уж никак не летом 41-го года, в самый разгар боевых действий. Прагматизм и расчетливость справедливо считаются национальной чертой немцев, а простейший и очевидный расчет подсказывал, что спокойствие в тылу проще и дешевле всего обеспечить, не обостряя без нужды отношения с местным населением. Даже если кто-то в руководстве Вермахта и немецкой оккупационной администрации и смотрел на русских, как на «славянско-азиатских выродков», то требования дисциплины вынуждали его сдерживать свои низменные чувства. По крайней мере — до той поры, когда Россия будет реально и окончательно разгромлена.
Причины того, что оккупированные территории были в конечном итоге залиты морями крови, невозможно понять без учета действий второго участника войны, а фальшивки вроде пресловутой «памятки немецкого солдата»[94] были придуманы как раз с целью отвлечь внимание от намерений и действий советского руководства.
Если и не сам «гитлеровский план “Ост”», то отдельные письменные документы его разработки сохранились и были предъявлены в Нюрнберге. Сталин вел себя гораздо осмотрительнее — он не доверял бумаге свои мысли о той судьбе, которую он уготовил населению оккупированных немцами западных областей СССР. Тем не менее сохранилось немало документов и свидетельств очевидцев, позволяющих вполне достоверно реконструировать «сталинский план “Вест”».
3 июля 1941 г., на двенадцатый день войны, Сталин наконец-то обратился к своим подданным с большой речью. Отказавшись признать за собой хотя бы одну малейшую ошибку, он честно предупредил:
«Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями».
И это была чистая правда. Две тоталитарные деспотии уже успели к тому времени набраться кровавого опыта массовых репрессий, которые они обрушивали и на собственный народ, и на население порабощенных стран Европы. Не приходилось сомневаться в том, что бывшие сообщники по разбою в равной мере постараются превратить вооруженное столкновение своих армий в невиданную по жестокости бойню. В той же речи от 3 июля 1941 г. прозвучала фраза, дающая первое представление о том, какими методами товарищ Сталин намеревается вести эту небывалую войну:
«…При вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться».
Уже одно только прямое и точное выполнение этого приказа (а речь Сталина, к тому моменту уже назначившего себя председателем Государственного Комитета Обороны, была именно обязательным к исполнению приказом) означало голодную смерть миллионов людей на оккупированной территории.
