Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
15 (27) сентября 1854 года. 20 миль от побережья Крыма. Борт катера «Раптор» Поручик Гвардейского флотского экипажа Домбровский Николай Максимович, вице-президент медиахолдинга «Голос эскадры»
– И куда вы все спешите-с? – ворчал адмирал Нахимов, наблюдая в иллюминатор за тем, как наш катер рассекает морские волны. «Раптор» вышел из Севастопольской бухты загодя, чтобы провести разведку в районе Камышовой бухты. Вражеские корабли мы обнаружим с помощью радара, а отряд капитана 2-го ранга Бутакова, который выйдет в море уже в сумерках, мы наведем на французские корабли, которые побегут из бухты после того, как по ним отработают с суши минометы, а с воздуха – наш «Ансат».
Когда я рассказал об этом Нахимову, тот лишь пробурчал:
– А вы уверены, что именно все так и будет? Уж очень-то гладко все у вас получается! Может так случиться, что и не побегут-с. Видел я французов и англичан в бою – они храбро дрались при Наварине.
– Так-то оно так, Павел Степанович, – ответил я, – только мы считаем, что не выдержат они нашего удара. Однако не будем гадать – скоро все сами увидим.
Вообще-то наш катер Нахимову пришелся по душе. Только явно он не показал это, потому что, как я знал, не нравились бравому адмиралу-марсофлотцу пароходы, или, как он их называл, «самовары». Но «Раптор» не коптил небо и, более того, двигался с огромной для нынешних времен скоростью. А когда мичман Максимов на полном серьезе рассказал адмиралу, что его катер может запросто утопить вражеский бриг или корвет, то Павел Степанович стал смотреть на наш кораблик с нескрываемым уважением.
Федя Максимов, в свою очередь, во все глаза пялился на Нахимова. Еще бы – живая легенда, настоящий герой Севастопольской обороны. Федор даже украдкой потрогал адмирала за рукав кителя. Павел Степанович заметил это, усмехнулся и подмигнул мне.
Пока катер не спеша двигался в сторону Камышовой бухты, я развлекал адмирала разговорами о военно-морском флоте XXI века. Нахимов был потрясен, когда я ему показал альбом с фотографиями ракетных кораблей и атомных подводных лодок. А когда я рассказал ему, что вот эта атомная субмарина одним залпом может уничтожить все живое, скажем, в такой стране, как Англия, Павел Степанович был потрясен.
– Неужели у вас еще воюют? – спросил он. – Ведь вы просто поубиваете друг друга. И победителей у вас не будет-с.
Я решил отвлечь адмирала от этой рискованной темы и начал рассказывать про училища, носящие его имя. Нахимов расчувствовался и даже незаметно смахнул слезу со щеки. Ему было очень приятно, что юные кадеты называют себя «нахимовцами», и из них потом получаются прекрасные морские офицеры. Я рассказал ему и об ордене Нахимова, которым во время Великой Отечественной войны награждали наиболее отличившихся командиров флота и береговой службы.
– Господа, – прервал нашу увлекательную беседу Федор Максимов, – мы уже вышли к месту проведения операции. Вражеские корабли видны, но обещанный концерт еще не начался.
Я бросил взгляд на часы и ответил Феде:
– Подожди еще пару минут – сейчас начнется.
И, действительно, на берегу поднялся в черное южное небо огненный столб, а вскоре донесся гул сильного взрыва. Камышовую бухту и вражеский лагерь, расположенный на ее берегу, охватило пламя. Взрывы гремели один за другим, а в бинокль я разглядел не только горящие на берегу палатки, но и пылающие вражеские корабли.
Похоже, что экипажи торговых судов охватила паника. Они дружно начали поднимать пары (а парусники – паруса) и сниматься с якоря.
– Ну вот, Павел Степанович, – сказал мичман Максимов, – настал и наш черед. Леша, – скомандовал он радисту, – передай на «Владимир» – клиент созрел, пора и им подключаться к делу.
На пароходо-фрегате «Владимир» – флагманском корабле отряда Бутакова – находился радист, с помощью которого мы поддерживали связь с берегом и «Ансатом».
Вскоре мы разглядели на горизонте вырывающиеся из труб наших пароходов искры не сгоревшего полностью угля. Вместе с «Владимиром» на охоту за вражескими судами вышли все паровые корабли Черноморского флота: «Бессарабия», «Одесса», «Громоносец», «Эльбрус», «Херсонес», «Грозный» и «Крым». Пикантно, что все они были английской постройки.
Самым сильным с точки зрения вооружения был флагманский «Владимир». Остальные уступали ему как в количестве орудий, так и в их калибре. Но для того, чтобы справиться с вражескими транспортами, они были достаточно сильны.
Правда, вместе с вражескими «купцами» из бухты выскочили и военные пароходы союзников. Но мы рассчитывали, что они будут удирать со всех ног подальше от бухты, где наши минометчики и вертолет устроили настоящий Армагеддон.
В общем, все так и произошло. Лишь один настырный французский паровой корвет вступил в перестрелку с 10-пушечным «Громоносцем». На подмогу к нему подоспела 6-пушечная «Бессарабия». Поставленный в два огня корвет получил несколько попаданий – одно из них в машину – запарил и потерял ход. Кончилось все тем, что французу пришлось сдаться и спустить флаг.
Остальные наши пароходы кружились вокруг вражеских транспортов, сгоняя их в кучу, как волки сгоняют стадо овец. Сначала один, потом другой, потом сразу несколько английских и французских судов легли в дрейф и спустили флаги. Наши пароходо-фрегаты стали высаживать на них призовые команды.
– Финита ля комедия, – сказал мичман Максимов, подведя итог ночному сражению, точнее, охоте за призами. – Думаю, что в трюмах захваченных нашими кораблями транспортов найдется много чего интересного и ценного. Может быть, и нам на кого-нибудь поохотиться?
Федя закатил глаза, изобразив на лице блаженство.
– Коля, представляешь – ночь, абордаж, блеск кортиков…
– …и попугай на плече, истошно вопящий: «Пиастры! Пиастры!» – добавил я. – А слитки с золотом мы закопаем на необитаемом острове.
Адмирал Нахимов с изумлением слушал наш разговор. Он, служака, что называется, до мозга костей, не мог понять: то, о чем мы сейчас говорили с Федей – это в шутку или всерьез…
– Господа, – наконец сказал он, – смотрю я на вас и удивляюсь. Вроде взрослые вы люди, используете такое смертоносное оружие и в то же время ведете себя, как мальчишки-гардемарины… Не знаю-с. Может, у вас это так принято?
Мы с Федей смущенно переглянулись. Действительно, как-то несолидно все получилось, к тому же выговор нам сделал такой уважаемый человек.
– Извините, Павел Степанович, – ответил я. – Наверное, это, как говорят у нас, «отходняк».
Заметив недоуменный взгляд Нахимова, пояснил:
– Ну, это реакция организма на стрессовую ситуацию. Проще говоря, состояние после боя.
– Это я понимаю, – согласился адмирал. – Я в таких случаях открываю бутылочку марсалы. Кстати, у вас не найдется хорошего вина-с? Полагаю, что не грех сегодня выпить за блестящую победу русского оружия. Неприятель понес большие потери, а все наши корабли целы-с. Я не заметил на наших пароходах особых повреждений. Все они хорошо держат строй и уверенно ведут захваченные призы в Севастополь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
