Книга Скелеты - Максим Кабир

Дома он уговаривал жену не идти с ним. Вмешивать ее в творящуюся чертовщину было не лучшей идеей.

«Это не развлечение», — убеждал он.

Но Лара настаивала, и сейчас он радовался ее присутствию, теплу ее плеча. На ум приходили ужастики, в которых персонажи устанавливали контакт с миром духов: «Колдовская доска», «Другие», «Что скрывает ложь», «Затащи меня в ад», и еще «Магия лунного света» Вуди Аллена, вот в каком фильме ему хотелось бы оказаться, беззаботной и легкой мелодраме.

Горели гирлянды, старые друзья двигали по планшету перламутровую бижутерию, а Лиля была где-то рядом, руководила их движениями из темного угла.

Но далеко не на все вопросы она отвечала.

«Нет языка». «Нем».

— Твой дедушка причастен к происходящему?

Указатель дремлет под подушечками пальцев.

— Это он убил тебя?

Тишина.

— Я убила тебя? — спросила Лариса. Она решила перехитрить призрачные правила, если Лиля ответит «нет», но промолчит, когда спросят про Матая, это будет равносильно прямому ответу.

Но и тут серьга не шевельнулась.

— Табуированная тема, — сказал разочарованный Ермак.

Ника не теряла надежду.

— Лиля, ты нас защищаешь?

«Да», — телеграфировали с того света.

— Деревянная куколка и замок — это обереги?

«Д», «У», «М», «А», «Т», «Я».

— Думайте?

— Или, — сказал Хитров, — думают — я.

Стрелка поползла к солнцу.

— Шевы… существа, думают, что эти предметы — ты, и боятся их?

«Ш», «Е», «В».

— Они боятся тебя?

— Из-за твоей силы? — вклинился Хитров.

«Да».

«Нескромная девочка», — хмыкнул он.

— Лиля, — медленно сказала Ника, — ключи — это жертвы?

«Да».

— Ты была первой? Первым ключом?

«Да».

— А пятый ключ, пятая девушка еще жива?

«Да».

Спириты зашушукались возбужденно, Ника призвала круг к порядку.

— Ее зовут… — она посмотрела на Ермака, ища подсказки.

— Снежана Скрицкая?

Серьга осталась в центре поля. Никаких имен.

— Где она? Где ее искать?

— Черт! — процедил Ермаков. Серьга не двигалась.

— Мы правы, кто-то проводит ритуал?

«Да».

— Что нам это даст? — отчаялся Ермак.

Хитров бросил взгляд на дверь спальни, померещилось, что за дверным проемом кто-то прошмыгнул. Темнота стала слоистой, как заляпанный черной краской холст. Он различал отдельные мазки, и они изгибались, вихрились, будто небеса на полотне Ван Гога.

— Почему мы? — спросила Ника.

«В», «И», «Д», «Е»…

— Видели?

«Л», «И».

— Мы что-то видели?

«Д», «А», «В», «Н», «О».

— Мы все?

— Нет, — сказал Хитров. — Только я и Андрей, верно?

«Да».

— И Саша Ковач, — сказал Ермак.

«Да».

— Что мы могли видеть? — Хитров смотрел то на планшет, то на дверь за спиной Ермака. Там действительно кто-то стоит, девочка, припавшая к наличнику? — Мы видели тебя? — он адресовал вопрос этой смутной тени.

«Да».

— В реальности, не во сне?

«Да».

— Здорово, — сказал Ермак, — но я ни черта не помню.

Они переиначивали вопрос, прощупывали в поисках зацепок. Но, кроме этого «видели», ничего не добились.

— Я ее чувствую, — сказала Лариса. — В комнате. Мне кажется, она прячется за занавеской. Это… немного страшно.

Хитров погладил жену по бедру, приобнял и подумал: «Добро пожаловать в клуб, Лара».

— А я чувствую, что кто-то есть на диване, — заявил Ермак.

— В коридоре, — сказала Ника.

— В спальне, — добавил Хитров.

Лиля вилась вокруг них, мелькала. Мертвая девочка в белом свитере. Не погибни она от рук маньяка, возможно, спасла бы Сашу, и жизнь Ники потекла бы в совсем ином русле.

Ковач произнесла дрогнувшим голосом:

— Верните пальцы на доску, мне надо кое-что узнать.

Они повиновались.

«Мы никогда не были и не будем ближе», — подумал Хитров.

— Лиля, мой брат с тобой? Ему хорошо сейчас?

Круг затаил дыхание.

«Н», «Е», «Л», «З», «Я».

— Тотальная дискриминация живых, — прокомментировал Ермак.

— Что будет, если наши шевы доберутся до нас? — спросил Хитров, и рука Лары напряглась.

Ответ не содержал разночтений.

«У», «Б», «И», «Т», «С», «Е», «Б», «Я».