предложила Яси.
— Не вижу смысла.
— Однако носишь такой.
— Тот, что на мне сейчас — просто для вида, и не имеет никакого отношения к храму Единого. Я его вырезал сам.
Яси посмотрела на мальчика с недоумением.
— Я думала, чтобы учиться в храме, надо обязательно выполнять все обряды…
Олеш равнодушно пожал плечами.
— Вихрь почему-то думает, что мне самое место в храме. В некотором роде я его понимаю: он хочет, чтобы я всегда имел пищу, крышу над головой и был защищён от врагов. Но ведь служение в храме Единого — это тюрьма… К тому же я не проходил храмового имянаречения.
— Хм, — сказала Тис, незаметно придвигая к Олешу миску с едой. — Как же такое могло произойти?
— Мои родители поженились, когда эльфов в Ярне ещё считали друзьями, а не отступниками. Они успели получить благословение на супружество в храме, но вскоре после их свадьбы всё изменилось, многие обряды для эльфов стали запретными. Когда я подрос достаточно, чтобы родители решились отнести меня в храм, преподобный отказался наречь имя нелюдскому ребёнку. Говорят, мать тогда очень расстроилась, даже плакала. Не знаю, почему среди людей храмовому обряду придают столь большое значение. Отец сам показал меня Солнцу, Луне и Звёздам и дал мне имя. Думаю, он справился с этим гораздо лучше, чем какой-нибудь незнакомый жрец.
Рассказывая, Олеш водил понемногу ложкой. Яси незаметно подкладывала в его миску то кусочек мяса, то ломтик капусты, а Тис продолжала отвлекать разговором:
— Где познакомились твои родители?
— В замке моего деда. Отца пригласили, чтобы он нарисовал портрет юной дочери графа. Но живописец так увлёкся красотой девушки, что пожелал остаться с ней рядом до тех пор, пока смерть не разлучит их. На самом деле, я очень рано расстался с родителями и знаю о них лишь то, что рассказывала мне матушка, госпожа Одри. Сам же помню только, что они очень любили друг друга и были счастливы.
— Так Одри — дочка графа? — удивилась Яси. — А Вихрь говорил другое…
— Благодарю за заботу, милая Яси, — сказал Олеш, отодвигая миску, — но больше мне не съесть. Слова Вихря — чистая правда. Дело в том, что госпожа Одри Локк — моя кормилица и приёмная матушка. Она служила в Андо Никсэ: была женой замкового управляющего и камеристкой дочери графа. Когда у Одри родился сын, у моей настоящей матери, леди Катрин, уже не было молока, а я в нём ещё очень нуждался. Так мы с Вихрем стали молочными братьями.
— А потом началась война, — заключила Яси.
— Да, — кивнул Олеш, с трудом скрывая зевок. — Матушка рассказывала, что в Андо Никсэ хранилась Сфера Силы, благодаря которой в кантоне поддерживались мир и процветание. До поры и жрецы, и простые люди, и эльфы, пожелавшие увидеть её и получить благословение небес, просто приходили в замок. Но потом старший жрец из Зимогорья почему-то решил, что такая важная реликвия должна храниться в храме, и потребовал, чтобы дед отдал Сферу преподобным. Тот не согласился, и эльфы его поддержали. Вот тогда-то преподобные предали проклятью всех эльфов и их потомков и запретили им участвовать в храмовых обрядах, а простым людям начали говорить, что граф хочет сохранить реликвию лишь для богатых и знатных. В народе началось недовольство, и никто не пришёл на помощь, когда рыцари храма осадили Андо Никсэ. Мою приёмную матушку вместе со мной и Вихрем дед вывел из замка потайным ходом и велел ей скрываться. Больше мне о судьбе моих родных ничего не известно.
Тис напряглась и приподняла бровь.
— То есть молодую женщину, привыкшую к жизни в замке и никогда не державшую в руках ничего тяжелее швейной иглы, просто вышвырнули в горы с двумя младенцами на руках… Надеюсь, это было хотя бы летом. Как вы живы-то остались?
— С трудом, — ответил Олеш, уже неприкрыто зевая и заражая зевотой Яси. — От людей матушку Одри гнали, едва заметив, что у одного из её сыновей острые уши. А эльфы Западного дома считали, что ребёнок человеческой женщины должен расти среди людей, и принимали нас у себя неохотно. Матушка потому и решилась уйти в кантон, где ещё оставались крепости эльфов Южного дома: надеялась, что те окажутся чуть более милосердными.
— И, как видно, не угадала, — подвела итог Тис. — Но всё закончилось не так скверно, как могло. Что ж… Случившегося не воротишь, зато как минимум двое из нас уже готовы заснуть, сидя на лавке. Яси, Олеш, ложитесь-ка спать.
Молодежь охотно последовала этому совету, и вскоре из-за занавески, скрывающей полати, уже слышалось их спокойное, сонное дыхание. А Тис, оставшись наедине с Кайрином, сказала ему:
— Эта Одри Локк была достойной женщиной. Она могла облегчить себе жизнь, просто бросив неудобного ребёнка в лесу, но предпочла терпеть невзгоды и растить чужое дитя, как своё. Результат, мне кажется, неплох. А родители получеловечка, как я поняла, остались в осаждённом замке, защищать Сферу Силы… Тебе это ни о чём не напоминает?
— О да, — ответил Кайрин задумчиво. — Нужно посетить этот замок и разобраться, что же там произошло. А заодно узнать, что за странные знаки Единого раздают жрецы в Зимогорье.
II. Глава 11. Беспокойная ночь
Ночь шагнула за середину. Утарион всё не возвращался, не пришёл домой и Вихрь. Наконец, Тис отправилась спать, улеглась на полати рядом с Яси. Печь начинала понемногу остывать, и Кайрин на всякий случай укрыл девушек своим плащом. Только после этого эльф устроил постель для себя, на лавке вдоль печки, и тоже улёгся, погасив свечи. Темноту в избе теперь разбавлял лишь тусклый огонёк лампады перед образом Единого. Стало тихо, только слышалось в темноте ровное дыхание спящих да в подполе скреблась мышь.
Яси снился свежий вечер в горах. Она сидела на корточках у костра, грела руки о горячую кружку. Ужин был почти готов. Язычки пламени лизали угли, в котелке над ними сочно булькала похлёбка. Тис, хитро улыбаясь, помешивала варево. Мастер Кай снова пытался угадывать, что же пошло в котёл, а Утарион тёр ветошкой миски. Как было хорошо и спокойно вокруг! Яси поднесла к губам свою кружку, сделала глоток и зажмурилась от удовольствия…
Вдруг ноздрей её коснулся резкий запах горелого мяса. Яси распахнула глаза. У костра
