Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
«патентованных лекарств». Теперь на этикетке требовалось указывать все ингредиенты. Кроме того, даже на самых затрапезных презентациях копеечных тоников отныне должен был присутствовать дипломированный врач. Поэтому на своем новом продукте с гораздо более научно звучащим названием «Хадакол» Лебланк не просто указал все ингредиенты – он принялся рекламировать сам состав силами штата врачей, положив им зарплату из своего безразмерного фонда.
Бродячий медицинский цирк Лебланка – это было что-то: переживший свое время балаган для простолюдинов, с одной стороны, и яркий прообраз современных фестивалей со звездными артистами и большими спонсорами – с другой. Вместе с «Караваном Хадакола» в турне отправлялись Люсиль Болл[172], Боб Хоуп[173], Хэнк Уильямс[174] и десятки других первоклассных артистов. Куда бы он ни приехал, караван обещал лучшую вечеринку в округе, и билетом служила бутылочка «Хадакола» – на вкус средство было похоже на болотную воду, но обладало бодрящим эффектом.
Барбекю-вечеринки с блюзом и джазом под эгидой «Хадакола» длились допоздна. К концу 1940-х здесь можно было купить кобуру с логотипом лекарства, брендированные рюмки и комиксы «Капитан Хадакол». Напиток упоминается в десятках шлягеров, блюзов и кантри-песен. Когда ведущий телевикторины «На кону твоя жизнь» Граучо Маркс спросил, чем так хорош «Хадакол», Дадли Дж. Лебланк срезал его ответом: «Ну, за прошлый год он принес мне примерно пять миллионов долларов».
Но в 1951 году Американская медицинская ассоциация выпустила заявление: «Мы надеемся, что более ни один врач не станет участвовать в продвижении „Хадакола“ как добросовестного средства. Это непоправимый удар по репутации, который бросает тень на всю профессию».
Вскоре Лебланк объявил о продаже империи «Хадакол» фонду некоего Тоби Малца за восемь миллионов долларов и о согласии остаться директором по продажам с гонораром сто тысяч долларов. А еще он решил в последний раз баллотироваться в губернаторы Луизианы.
Однако, по информации Аптечного музея:
Вскоре выяснилось, что отчетность компании Hadacol мало соответствовала действительности: выручка значительно завышалась, отовсюду повылезали скрытые долги. Кроме того, Лебланк получил постановление Федеральной торговой комиссии о недобросовестной рекламе, а Налоговая служба потребовала погашения задолженности в 600 тысяч долларов. Все это спровоцировало скандалы, которые похоронили все надежды Лебланка на губернаторское кресло. Через несколько лет Лебланк придумал тоник Kary-On в надежде возродить былое богатство, но продукт так и не снискал популярности.
Когда Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов арестовало партию Kary-on, выяснилось, что его состав практически повторял «Хадакол», только без алкоголя: там были витамины группы B, включая никотиновую кислоту, и минеральные добавки вроде магния – по сути, на этой основе в дальнейшем будет производиться большинство антипохмельных продуктов. Да и само название Kary-On[175] – симпатичный каламбур с нарочито неправильным написанием, – похоже, стало образцом для всех последовавших за ним антипохмельных брендов.
Призраки начинаний Лебланка – с их горделивым оптимизмом, спорной научной базой, смесью алкоголя и витаминов и политическим популизмом – засосало промасленное змеиное болото на фоне декораций Нового Орлеана. Но от них осталось нечто, что кружит в воздухе по сей день: неуловимое, как будто древнее, но при этом не увядает и больше всего похоже на проклятье. И проклятье это звучит так: «Никто больше в это не поверит».
Люди готовы верить в высший разум. Или разумы. Или в их отсутствие.
Люди готовы верить, что человек побывал на Луне. Или в то, что этого на самом деле не было.
Люди готовы верить, что позитивные мысли могут материализоваться в хорошие события.
Люди готовы верить, что наша вселенная – всего лишь малая часть в бесконечной паутине других вселенных.
Люди готовы верить в любовь.
Люди готовы верить в антиматерию – и что, синтезировав ее в достаточном количестве, мы сможем отправиться в другие галактики.
Люди готовы верить в капитализм, коммунизм, нигилизм, героизм, фашизм, артистизм, поэзию, равные возможности, судебную медицину и евгенику.
Но никто и никогда не поверит в лекарство от обыкновенного похмелья.
После Потопа (в палате выздоравливающих)
«Он всегда сильно опережал свое время», – говорит доктор Миньон Мэри. Поставив мне капельницу, она садится напротив, но близко. Что бы она ни делала – все это близкое, как будто очень личное. По-французски ее имя значит «милашка», и это весьма скромный эпитет. У нее низкий воркующий голос с луизианским акцентом. Она говорит об отце.
«Всю свою жизнь я наблюдаю, как люди просыпаются и наконец начинают слышать, что он им говорил. А ведь он говорил это все время».
К 32 годам доктор Чарльз Мэри-младший уже был главврачом одной из больниц Нового Орлеана. Он разработал и начал практиковать терапию с применением магния задолго до того, как это вошло в стандартные медицинские протоколы. Будучи неоднозначной фигурой, он стал первопроходцем во многих областях, и в особенности в области алкогольного опьянения.
Доктор Миньон Мэри подходит к своей работе и исследованиям честно и откровенно. Каждый день, используя исследования, открытия и непростые жизненные уроки своего отца, она облегчает самочувствие страждущих, зарабатывает свой хлеб и продолжает экспериментировать.
В капельнице раствор, похожий на тот, что давным-давно мне ставил доктор Бëрк из «Похмельного рая»: коктейль Майерса, только с магниевыми добавками – наследием старшего Мэри. Я вспоминаю фразу Сиднея Смита, который два века назад сокрушался по поводу длинного списка выпитых накануне позиций: «И после всего этого ты рассуждаешь о смысле жизни и ее тяготах? В таких случаях нужна не мысленная молитва, а магнезия».
«Магний – сама магия, – говорит Мэри. – Это вазодилататор и миорелаксант. Борется с тревожностью, расширяет кровеносные сосуды и расслабляет мышечную ткань так быстро, что нейтрализует даже астму. Под его воздействием у беременной женщины могут прекратиться схватки. Это мощное вещество, и при корректном применении оно вам непременно поможет».
Конечно, сравнить действие этой терапии с лечением в «Похмельном раю» технически невозможно. Тогда я все испортил, поскольку был пьян, а не с похмелья. Еще раз это средство я попробовал после невообразимого трехдневного запойного пике, и о том, что оно сработало, я мог только догадываться, потому что мозг уже не работал вовсе. Все это произошло много лет назад, когда печень моя была меньше, тело крепче, мысли ничто не омрачало, а похмелье казалось почти что блажью. Кроме того, дело было в Вегасе. А сейчас я в Новом Орлеане, где похмелья кажутся таким же естественным явлением, как солнечный свет или прилив. Но не стоит забывать: и то и другое может быть очень опасным.
Примерно час я лежал под капельницей в клинике «Палата выздоравливающих», пил чай,
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103