их в первоначальное состояние28. Но между чистотой сердца и чистотой ума существует известное различие. Преп. Исаак пишет: «Иное дело чистота ума, а иное – чистота сердца. Ибо ум есть одно из душевных чувств, а сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень. Но если корень свят, и ветви святы, то есть если доводится до чистоты сердце, ясно, что очищаются и все чувства»29.
Сердце достигает чистоты многими скорбями, бедствиями, слезами и умерщвлением всего мирского30. Плач очищает сердце от нечистоты31. На вопрос, по какому признаку можно узнать, что кто-то достиг чистоты сердца, преп. Исаак отвечает: когда он видит всех людей хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным32.
Чистота сердца и чистота ума достигаются подвижничеством. «Подвижничество – матерь святыни»33.
«Телесная добродетель в тишине очищает тело от вещественного в нем»34. Но «телесные труды без чистоты ума суть то же, что бесплодная утроба и иссохшие сосцы, потому что не могут приблизиться к ведению Бога. Тело они утомляют, но не заботятся искоренять страсти в уме, а потому ничего и не пожинают»35.
Признак чистоты – радоваться с радующимися и плакать с плачущими, болезновать с болящими и печалиться с грешниками, радоваться с кающимися и разделять страдания страдающего, никого не изобличать и в чистоте ума своего видеть во всех людях святое и доброе36.
Ум не может ни очиститься, ни прославиться со Христом, если тело не пострадает за Христа; слава тела есть целомудренная покорность Богу, а слава ума – истинное умозрение о Боге37. Красоты целомудрия человек достигает постом, молитвой, слезами38. Чистота сердца и ума, оздоровление ума и остальных органов ведения – плод долгого упражнения в благодатных подвигах. В чистом уме подвижника веры бьет ключом источник света, который заливает сладостью тайну жизни и мира39.
III
1. Тайна ведения
Оздоровление, очищение человеческих органов ведения совершается богочеловеческим методом: сотрудничеством Божией благодати и человеческой воли. На долгом пути самоочищения и самооздоровления и само ведение становится все более чистым и здравым. На всех ступенях своего развития ведение зависит от онтологической структуры и этического состояния органов ведения. Очищенные и оздоровленные через делание человеком евангельских добродетелей, органы ведения приобретают святость и чистоту. А чистое сердце и чистый ум производят чистое ведение. Направленные на Бога, очищенные и оздоровленные органы ведения дают чистое и здравое богопознание; а направленные на тварь – чистое здравое знание твари.
По учению св. Исаака Сирина, существует два вида знания: знание, которое предшествует вере, и знание, которое рождается от веры. Знание, которое предшествует вере, есть знание физическое, естественное (γνώσις φυσική), а ведение, которое рождается от веры, – знание духовное (γνώσις πνευματική). Естественное знание состоит в различении добра и зла, а духовное знание есть ощущение тайн (αισθησις τών μυστηρίων), ощущение сокровенного (τών κρυπτών), видение невидимого (τών αοράτων)1.
Первая вера – вера от слышания; ее дополняет, укрепляет, доказывает вторая вера, вера от созерцания (πίστις της θεορίας), вера от видения2. Освобождение от физического, естественного знания – условие для стяжания знания духовного3. Это совершается верой, ибо в подвиге веры человека осеняет некая «недоведомая сила»4, которая делает его способным к духовному ведению. Если же человек запутается в сетях естественного ведения[227], ему тяжелее освободиться от него, чем от железных оков; его жизнь – это жизнь на острие меча5.
Когда человек движется путем веры, он должен оставить старые методы ведения и не возвращаться к ним, потому что вера имеет свои собственные. Тогда престает физическое, естественное знание, и настает духовное, потому что естественное знание «противоположно вере. Во всех своих действиях вера есть нарушение законов ведения, впрочем, ведения не духовного»6, а физического.
Главный признак этого естественного ведения состоит в том, что оно основывается на исследовании и на своих методах испытания. А это – признак сомнения в истине. Вера же требует простого и чистого образа мышления, далекого от всякого лукавства и исследовательского метода. Дом веры есть младенческая мысль и простое сердце. Ибо сказано: в простоте сердца своего (Кол. 3:22) прославили Бога, и: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18:3). А естественное ведение противится и простоте сердца, и простоте мысли. Это знание действует и движется только в границах естества. А вера движется над естеством – νπερ της φύσιν. Насколько человек предается методам естественного ведения, настолько его охватывает страх, и он не может от него освободиться. Если же он последует вере, то быстро становится свободным и самостоятельным и, как сын Божий, свободно распоряжается всем. Если человек полюбит эту веру, он, как Бог, распоряжается всякой природной тварью – ώς ό Θεός χρηται ταϊς φύσεσι πάσαις της κτίσεως, потому что вере дана власть творить, подобно Богу, новую тварь, ибо сказано: Сам бо восхоте, и сотвори (Иов 23:13). А часто вера может производить все из ничего – έξ ούκ δντων. Знание же не может ничего сделать без вещества – χωρίς νλης. Оно не имеет власти над природой, а вера имеет. Многие с верой входили в огонь, смиряли сожигающую силу огня и проходили среди пламени неповрежденными, и ходили по морю, яко по суху. Все это сверхъестественно – νπερ την φύσιν, и противоречит методам естественного знания, и показывает, что оно тщетно в своих методах и законах. Вера шествует над естеством. А эти методы естественного ведения господствовали в мире на протяжении пяти тысячелетий, и человек не мог поднять голову от земли и познать силу Творца, до тех пор, пока не воссияла наша вера и не освободила нас из тьмы земного делания и парения ума. Кто имеет веру, тот не лишен ничего. И когда он ничего не имеет, он тем не менее обладает всем, как написано: все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21:22), и еще: Господь близко. Не заботьтесь ни о чем (Фил. 4:5–6)7.
Для веры не существует природных законов. Преп. Исаак настойчиво подчеркивает: все возможно верующему (Мк. 9:23), потому что для Бога нет ничего невозможного8. Знание запрещает своим ученикам приближаться к тому, что «чуждо естеству (τοΐς ξένοις της φύσεως)», к тому, что сверх естества9.
Знание, о котором говорит преп. Исаак, является в философии под названием гносеологического сенсуализма, критицизма и монизма. Все
