Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
не делают:
Наелися гречки.
Палетели к речки;
Наелися пшеничаньки,
Палетели к крыничиньки[1123].
Из этой песни видно, что здесь также происходило кумовство, хотя, судя по сообщению наблюдателя, оно состояло исключительно только в завивании венков. Кумились девицы, как можно догадываться из слов песни, с русалкой-семилеткой, причем предполагается, что эта русалочка может бить чужих утят (ср. выше), но после кумовства с хозяйкою утят она этого не станет делать.
Не будет смелым предположение, что посестримство сербских юнаков с вилами – нечто аналогичное признаваемому нами кумовству с русалкой.
§ 59. Говоря вообще, русальские обряды имеют довольно ярко выраженный поминально-похоронный характер. Поминки по умершим тут сливаются в одно неразрывное целое с похоронами и притом носят на себе следы разных эпох. Тут мы видим христианские поминки (§ 52), затем мы видим веселую тризну с борьбою[1124], похороны через потопление, через сожжение и через выбрасыванье трупа на поверхность земли, иногда сопровождаемые пародией церковного отпевания (§ 55 и 54, ср. § 56), вопли-причитания по покойнице.
Тесное слияние русальских поминок с похоронами сближает русальские обряды с поминками заложных покойников, тем более что и время тех и других одно и то же: Семик. Очевидно, точно так же, как и заложные покойники, русалки не были в свое время похоронены, и, для успокоения их, им каждую весну предлагаются, хотя и запоздалые, похоронные почести. (Такое толкование вполне согласно с народным мнением о происхождении русалок: § 41.)
Даже в обрядах семицкого кумовства, связь которого с русалками давно и всеми забыта, сохраняются некоторые подробности поминок, напр. крашенные в желтый цвет яйца и лепешки[1125]. В Новгород-Северском у. Черниг. губ. троицкое завиванье венков сопровождается пением песни о чудесном погребении лежащего в поле под грушею мертвого тела. Хоронит тело мать, по христианскому обряду. Белизна тела («как бумага»), а также легкость его (мать взяла тело на руки) свидетельствуют, что это не убитый в поле матерый казак, а дитя, т. е., конечно, потерча, мавка.
В Новгород-Северском у. «венки завивают в березовой роще. Завивая березу, очерчивают серебряным крестом круг, под березой оставляют сало и хлеб», поют:
У поли-поли под игрушкою
Лежит тело, як папера белое;
Нихто к телечку не прихилицца.
Прихилилася стара бабочка,
Стара бабочка – его маточка.
Узяла его та на рученьки,
Повяла его да й до церковки.
Сами свечечки запалилися,
Сами книжечки зачиталися,
Сами звоники зазвонилися,
Бело телечко схоронилося[1126].
Итак, русалки – мертвецы, нуждающиеся в похоронах, значит, в свое время не похороненные. Их в русальских обрядах хоронят, но только не через закапыванье в землю, а разными иными способами. Кроме того, это мертвецы опасные и нечистые. Их в русальских обрядах прогоняют, причем в обрядах мы видим хлопанье плетями, маханье помелами, звон в косы, крики: «Догоняй! Гони русалок!» Все это делает решительно невероятным мнение, будто бы русалки – души умерших предков.
Е. В. Аничков, считающий русалок, вместе с А. Н. Веселовским, душами умерших предков, после изучения обряда «проводов русалки» не мог, однако же, не прийти к выводу, что проводы русалок означают «изгнание чего-то зловещего, скверного», «изгнание нечистой и зловредной таинственной силы»[1127].
С нашей точки зрения русальские обряды объясняются легко. Цель их – выпроводить русалок в леса и вообще подальше от селений и полей, чтобы они не «ломали жита» и не вредили вообще людям, посевам и скоту. Русалки, в качестве заложных покойниц, находятся в полном распоряжении у нечистой силы и, так сказать, сливаются с этой нечистью. Но перед летней «страдой», перед критическим для земледельческого народа временем созревания хлебов, всякого рода нечистую силу желательно удалить подальше, чтобы она не мешала, чтобы не повредила произрастанию хлебов, чтобы, наконец, своим присутствием и проказами не навлекла гнева со стороны добрых божеств.
Средства для достижения этой цели таковы. Прежде всего русалкам предоставляется полная возможность участвовать во всех весенних развлечениях деревенской молодежи. Сохраняя свои земные привычки и нрав, русалки, в качестве бывших деревенских девиц, испытывают весной потребность в обычных деревенских увеселениях. Такие именно увеселения и предлагаются русалкам во время троицких праздников. Деревенская молодежь всем обществом идет веселиться в леса и луга, поближе к русалкам. Этим одновременно избегается и опасность того, как бы русалки не обосновались в селении или вообще очень близко к жилым домам и огородам: русалки любят многолюдное общество и веселье и, конечно, не останутся скучать одни со стариками в деревне. В лесу или на лугах у воды русалкам предлагается угощение: молодежь под кустами кушает яичницу. Для качанья русалок на древесных ветвях предупредительно связываются вершинки березок между собою, т. е. устраиваются качели. Для русалок завиваются венки. В честь русалок поют особые песни, водят хороводы и пляшут. С русалками «кумятся» у завитых венков, чтобы они чувствовали себя в среде деревенской молодежи вполне по-свойски.
Если русалкам не предоставить возможности участвовать в этих весенних увеселениях, то они будут тосковать и, конечно, мстить.
Всего этого, однако же, мало. Когда срок весенних деревенских увеселений оканчивается, тогда необходимо подчеркнуть это обстоятельство русалкам особо. И вот русалок частью прямо гонят подальше в леса, частью же вежливо «провожают» туда же, указывая дорогу подальше. Эти «проводы» сливаются с поминально-похоронными обрядами (и, быть может, даже развились из этих последних). Как заложные покойницы, русалки лишены были в свое время погребальных почестей, и это обстоятельство их, конечно, мучает. Лучшее средство успокоить их, умиротворить – это выполнить по отношению к ним, хотя бы после времени, похоронные обряды и почести. И вот русалок хоронят, причем иногда подражают христианскому обряду отпевания, а чаще выполняют необходимую принадлежность древнерусских языческих похорон – веселую тризну, т. е. состязание, «дерутся по мертвецы».
Русальские обряды с ряженым конем имеют, по-видимому, особую цель – хотят напугать или поразить русалок и для этой цели приглашают символ доброго божества – коня.
Правда, обряды с ряженым конем недостаточно ясны для нас. Поскольку конь и все принадлежности коня являются оберегом и средством от близких к русалкам сестер-лихорадок[1128], постольку можно думать, что конь именно поражает и пугает провожаемых русалок. Но в некоторых местах народ отожествляет ряженого коня с русалкой. Наконец, обряды (точнее, игры) с ряженым конем мы видим и не только в русальные дни, а также и на Святках, на Масленице, на свадьбах. Быть может, это простое игрище. Весьма возможно, что оно взято, вместе с «русалиями», от западноевропейских народов.
Заимствование с Запада названия для обрядовых игрищ «русалии» почти
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
