в ресторан. У входа, столкнувшись нос к носу с парочкой хоккейных фанатов, раздаю быстрые автографы и вежливо отделываюсь от фото, сославшись на важную встречу.
Мы с Царицей заходим в ресторан. В помещении играет легкая музыка и стоит тихий гул голосов посетителей. Оглядываемся. Мать с отцом уже на месте. Сидят за забронированным нами столиком и о чем-то переговариваются, пока еще не замечая нас.
Обезьянка едва заметно передергивает плечами.
Я кладу ладонь ей на поясницу, успокаивающе поглаживая.
– Идем? – киваю, подхватывая и сжимая ее ладошку в своей. Ободряюще улыбаюсь и тяну за собой, вперед по проходу к нужному нам столику.
Матушка замечает нас первая. На ее губах расцветает довольная улыбка, а в глазах гордость, когда она опускает взгляд на наши с Обезьянкой руки. Наверное, пока я сам не стану отцом, не смогу понять ее непомерного рвения женить меня. Но понять то, что Марта моей матери нравится, – на это у меня жизненного опыта и проницательности хватает.
– Мам, пап, привет.
– Ирина Георгиевна, Владимир Александрович, здравствуйте!
Оба родителя поднимаются на ноги, тепло нас встречая.
– А мы вас уже потеряли.
– Пробки в городе. Вы еще не делали заказ?
– Нет, решили подождать вас.
Покончив с приветственными обнимашками, я подзываю к нам официанта и отодвигаю для Обезьянки стул. Сам сажусь рядом, наблюдая за ней. Вроде градус ее нервозности немного падает. Волнение моей жены выдает разве что румянец на щеках и забавная привычка сжимать и разжимать пальцы.
Улучив момент, накрываю ее ладошки своей, останавливая. Ловлю ее благодарную улыбку. Мы делаем заказ, и между нашей четверкой завязывается ненавязчивый разговор. Пока на столе медленно появляются салаты и закуски, мы обсуждаем все: от предстоящего хоккейного сезона до нашей свадьбы, на которой мы со всей командой знатно гудели почти три дня. Это было событие таких масштабов, что почти все спортивные каналы мельком, но упомянули о нашей с Царицей росписи. Самые фартовые даже получили от нас короткое интервью из двух слов:
– Поженились и счастливы.
В огромном загородном особняке на выездной регистрации мы собрали всех друзей и родных, устроив реально сказочную церемонию бракосочетания. От воспоминаний о том дне и о моей Обезьянке в белом платье до сих пор ком в горле встает. Эта весна в моей жизни выдалась по-настоящему яркая.
Выныриваю из мыслей, когда к нашему столику подходит официант с горячим и бутылкой красного вина. Ставит четыре бокала. Я свой отодвигаю:
– Я за рулем, – объясняю, а у самого голос проседает до хрипа.
Поерзав на стуле, смотрю на Царицу, взглядом говоря: когда, если не сейчас. Она едва заметно кивает, тоже отодвигая свой бокал, жестом дав понять официанту, что он ей не понадобится. Парень забирает лишнюю посуду и ретируется. Оставляя нас вчетвером.
– Марта, деточка, а ты тоже не будешь вино? – спрашивает матушка.
Обезьянка, смущенно улыбнувшись, качает головой.
Я тянусь к пакетам у нас за стульями.
– Мам, пап, мы вообще-то сегодня не просто так устроили этот ужин.
– Правда? – хмыкает отец. – А мы-то думали, что вы просто по нам соскучились.
– Не без этого! – пихает меня локотком по ребрам Царица. – Но есть и кое-что еще. Вот, – забирает у меня пакеты, протягивая родителям, – это вам от нас небольшой презент.
– Какой еще презент, вы чего удумали? – охает мать. – Зачем вы тратитесь, дети?
– Да мы, собственно, не сильно тратились, – улыбается Царица, обнимая меня за руку. – Просто хотели сделать вам приятное. Надеюсь, у нас это получилось, – договаривает тихо.
– Нам приятно уже то, что вы нашли время в вашем плотном графике, чтобы с нами встретиться, – отмахивается беззаботно мама, – остальное, знаете, такие мелочи, – посмеивается, доставая из пакета небольшую картонную коробку с бантом.
Мы улыбаемся, переглядываясь.
Знала бы она, что ее ждут за «мелочи»…
– А упаковали-то как красиво, – приговаривает Ирина Георгиевна, потянув за белую ленточку, развязывая массивный бант. – Ну вот, теперь мне неудобно, что мы без подарков пришли. Сынок, так нельзя же!
– Можно, мама, можно, – киваю и бросаю взгляд на отца.
Он уже открывает крышку.
Обезьянка крепче сжимает мою руку.
Батя, хмуро заглядывая внутрь коробки, спрашивает:
– Что это? – достает оттуда маленькие голубые пинеточки. – Погодите, это… – вскидывает взгляд. – Да ладно… – теряет дар речи будущий дед.
Мы с Царицей синхронно задерживаем дыхание.
Матушка тоже открывает свою коробку.
Ей хватает ровно двух секунд, чтобы проанализировать увиденное, после чего с ее губ срывается рваный выдох. Губы мамы начинают дрожать. Она смотрит на нас и на содержимое коробки. На коробку и на нас. Трясущимися руками роняет крышку, совершенно того не замечая, и достает из коробки крохотную распашонку с машинками и открытку с аистом. По щекам родительницы катятся слезы, когда она переворачивает открытку и читает шепотом:
– Привет, бабуля, – дрожит ее голос. – Ж-жди меня в январе. Твой… внук. – Вскидывает взгляд на нас: – Внук? Вы… вы что… правда?.. – всхлипывает матушка, прикрывая рот ладошкой. – Правда?! – смотрит на Марту.
Тут уже и моя жена, не выдержав, начинает плакать.
Кивает сквозь слезы с улыбкой, говоря:
– Мы беременны. У нас будет мальчик.
– Деточка моя-я-я! Золото ты мое! Любимые вы мои!
– Мам, спокойно, дыши, – вскидываю я руки.
– Да какой тут «дыши», Сеня? Тут такое… Такое! Идите сюда! – подскакивает с места матушка. – Я бабушкой буду. Буду бабушкой! Представляете?! – заявляет громко, на весь ресторан, который тут же сотрясают понятливые смешки и аплодисменты.
Мы с Царицей смеемся. Обнимаемся. Я получаю поздравления от отца. Сдержанные на слова, но богатые на эмоции. Впервые в жизни вижу, как в глазах бати блестят непролитые слезы. А уж про наших женщин, думаю, и говорить не нужно.
Соплей в этот вечер было много. Счастья – полный ресторан. И разговоров о предстоящем появлении ребенка столько, что к завершению ужина у моей матери точно должна была образоваться мозоль на языке. Никогда я не видел ее такой взбудораженной.
Смотрю на все это и думаю: наш парень точно вырастет тем самым нарциссом с комплексом бога, каким однажды обозвала меня Обезьянка. С такими-то гиперактивными бабушками и дедушками.
Хотя давайте честно?
У нашего пацана такие шикарные гены, что другим он просто вырасти не может!
Эпилог
МОТ – Когда мужчина влюблен
Марта
Шесть месяцев спустя…
– Деталь один соединить с деталью два, стянув конфирматом, – читает Арсений, хмурясь.
– Логично, – кивает Ярик, оглядываясь. – Про один и два. Ты видишь первую?
– Полагаю, это изголовье. Если верить рисунку. А два? И что такое, мать твою, конфирмат? – спрашивает Арс, почесывая висок кончиком того самого конфирмата.
