Мелодия зазвучала неожиданно, как всегда: Медленно ступая по кускам мечты, Словно собирая детскую игру, Их соединяю – паззлы так просты, Но рожденье мира – кропотливый труд. Серебряные капли струятся из глазниц, Заигрывая с солнцем, подарят отраженье. Туманы под покровом опущенных ресниц Стыдливо наблюдают за вторым рождением. Поддавшись ласке ветра фривольной, облака Запутались в глубокой холодности озер. Лишь подчеркнув застенчивую нежность лепестка, Что наготу скрывает земли от мрачных гор. Пленяя нежной страстью, играет чаровница, В руках перебирая осколочки миров. И в вечной книге новая, чистая страница В себя вбирает краски витиеватых слов. Вмиг пропали холод, страх, неверие в собственные силы. Остались только я и стихии. Они пришли ко мне, чтобы помочь сохранить дом для этих непостижимых сил, ибо погибнет мир – и безвозвратно исчезнут стихии. Силы воздуха нежно подняли тело Мастера над полом, усеянным острыми осколками: я прошлась по следу падающих звезд и окунулась в росу серебристого тумана Млечного Пути.
Стихии пронзали тело, грея душу, и выражали полную готовность помочь. Множество, великое множество самых разных сил витали сейчас вокруг меня, словно заботливые птицы вокруг одинокого птенца с раскрытым клювом: чьего именно червячка он примет?
Это было совершенно непостижимое ощущение, и я бы ни за что не променяла его на псевдомогущество, которое давали порабощенные стихии. Пусть сейчас я не могла сделать себе из воздуха норковую шубку, или всласть полетать по миру, оседлав ветер, зато я могла подарить Кеприи второй шанс на жизнь, подарить себе второй шанс на счастье. Мицар и Хранитель показали мне битву двух существ, владеющих силами стихий. Я же сейчас играючи могла направлять эти силы, куда мне требуется, и не платить за могущество ни отравленным сердцем, ни невозможностью существовать в собственном же мире.
– Пора, – прошептала я мицару, зная, что любимый обязательно услышит мой зов.
Анах тут же отозвался, и в моем распоряжении оказался полный магический резерв. Привычно втянув в себя все предоставленные магом силы, я словно на своей шкуре почувствовала, с каким вожделением набросились на беззащитного Роже порабощенные стихии, разрывая его сердце, кромсая душу в лохмотья. Я словно сама умерла вместе с любимым. Слезы орошали лицо, смешиваясь со стихией густого тумана, отозвавшегося на мои чувства.
Сжала зубы: смерть Роже – это лишь эпизод умирающего мира, нужно действовать дальше, потому что сила стихий тает, как снег под весенним солнцем. Я опустилась на колени и оперлась спиной на стихию ветра: волнами тела посылая ураганные порывы, я разбила стекло окружающего пространства, легкой тряской бедрами охватила осколочки мироздания в оправу стихии льда, сковав неотступное движение смерти. Словно легкую шаль раскинула небосвод, усеянный мерцающими звездами, и спиралью закружила вокруг себя.
Звезды, не удержавшись на месте, горящими каплями падали вниз, словно с охваченных огнем паев, раскручиваемых мною во тьме ночи. Взмахи распущенным шелком волос привлекли текучую энергию воды в мой танец, которая заструилась по оковам льда, растворяя остатки привычной картины мироздания.
Теперь все вокруг мерцало в глубокой синеве, словно многочисленные кусочки слюды в недрах авантюрина нетипичного для себя цвета. Я не ощущала своего тела, полностью слившись с этой мерцающей энергией небытия. Нет, это не смерть, это тот неосязаемый материал, из которого рождается жизнь. Тянущая на себя вселенную черная дыра вакуума, взрывом рождающая новую сторону света.
И взрыв не заставил себя ждать: темные волны прокатились в пространстве бесконечности, вздыбливая следы чужих миров. Эхо прокатилось по всей Вселенной, возвещая появление нового мира. Да, Кеприя умерла, встречайте новую Кеприю! Словно умытая слезами по своей кончине, она теперь сияет еще ярче, наполненная чудесами и вдохновленными стихиями.
Внезапно частицы, сверкающие на небосводе, собрались в маленькую точку, сверкнув так, что зарябило в глазах. Я проморгалась, пытаясь вернуть ощущение мира: маленькая комнатка пришла на смену огромному пространству небытия. Я была дома, в своем мире, где родилась. Ах, как я отвыкла от того, что называю его «своим», ведь Кеприя мне ближе и роднее, особенно сейчас, ведь я приложила свои силы к ее возрождению… как и жизнь своей любви.
