Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
пустой комнате только астматики, уже переживавшие ночные приступы удушья в одиночестве.
— Не один, не один. — Она осторожно, но настойчиво вернула маску на место. — С вами будет кто-нибудь из персонала. Не надо нервничать, здоровья вам это не прибавит.
— У меня концерт… вечером… Я должен…
Да конечно, должен ты. Всем и всегда должен. Чтобы у Зарины появилась сто пятая шуба, а Ренат успел достроить скромный домик на Рублёвском шоссе, пока его артист не сыграл в ящик. Сволочи. Вы же его закатали по всем задницам любимой страны, вместо того чтобы положить в больницу и нормально пролечить. Есть же методики если не лечения астмы, то хотя бы купирования. Даже у них тут, на Алтае, есть санатории специальные. Порой удаётся не только стабилизировать больного, но и избавить от ингалятора, который, между прочим, снимает приступ, но обостряет саму болезнь. Но нет, вам надо, чтобы шоу продолжалось, билеты продавались, деньги в кассу капали. А он сам или не понимает, чем дело кончится, или понимает, и тогда всё ещё хуже. Если он осознанно себя гробит, значит, другого варианта у него просто нет.
Кстати, а где вся королевская рать? Ренат не заметил, что его артиста увезла скорая?
— Все билеты… проданы…
Он снова стянул маску. Наказание какое-то. Впрочем, преднизолон уже действовал, судя по ставшим более глубоким вдохам и поплывшему взгляду. Ещё немного — и заснёт.
— Перенесут ваш концерт. Вы в таком состоянии на сцену собрались?
— Ничего… мне бы ингалятор мой…
— Никаких ингаляторов. Всё, что нужно, мы вам капаем. А от этой дряни нужно отказываться потихоньку.
— Как… от неё… откажешься…
— Можно, Всеволод Алексеевич. Отвары есть специальные из горных трав, массаж, дыхательная гимнастика. Ну и лекарственная терапия, поддерживающая. Всё можно, если захотеть. Но вы же не захотите. Вы сейчас оклемаетесь и сбежите на свою сцену.
Сашка была в полной уверенности, что он не особенно её слушает, он уже почти дремал, и она говорила скорее сама с собой, заканчивая все необходимые действия. В комнату неслышно вошла дежурная сестра, Сашка ей кивнула:
— Посиди с ним. Я пойду узнаю, что у нас там со свободными палатами.
— Есть, Александра Николаевна. Пятая пустая.
— Ну хорошо, значит, туда переведём.
Сашка достала телефон, надо было связаться с Тоней, вышла в коридор и поняла, что связываться уже ни с кем не нужно. Тоня сидела на банкетке, а рядом подпирал стенку тот, кого она хотела видеть меньше всего.
— Ты?! — У него аж глаза на лоб полезли.
Ну да, это вам не Всеволод Алексеевич. Этот ещё запоминает людей.
— Здесь ко мне обращаются на «вы» и по имени-отчеству, — сухо заметила Сашка. — Александра Николаевна Тамарина, лечащий врач вашего артиста.
— Ты врач? — У Рената пазл явно не складывался. — Ты же за Тумановым по Москве бегала.
— Никогда не бегала. На концерты ходила, было дело. А что, у поклонников профессии быть не может? Если подниметесь на второй этаж в канцелярию, вам покажут мой диплом.
— Какой диплом? — Ренат потряс головой. — Где Туманов? У нас концерт через три часа.
— В палате. И останется там. У него обострение астмы, он говорит по три слова в минуту. Вы реально считаете, что его можно выводить на сцену? Его скорая привезла с приступом удушья.
— Я тебе не верю. Я требую нормального врача! Если он болен, значит, будет лечиться в приличной больнице, а не в этой богадельне.
— Вызовешь санавиацию? — усмехнулась Сашка. — Хочу посмотреть на того идиота, который рискнёт взять на борт человека в астматическом статусе. А врачей можешь собирать, хоть сейчас. Вон один идёт, кстати. Иван Иванович, и вас дёрнули?
Старик спешил к ней навстречу, в развевающемся, криво застёгнутом халате, видимо, тоже прибежал из дома.
— Да, позвонили, сказали срочно быть, ничего не объяснили толком. Кто там у тебя, Сашенька? А вы, молодой человек, что тут кричите? У нас больные, между прочим.
Сашка не успела ответить. Из палаты выглянула взволнованная медсестра:
— Александра Николаевна, идите скорее. Кажется, опять приступ…
* * *
Сашка была почти уверена, Туманова у неё заберут. Глупая какая формулировка — у неё. Из их затрапезной больницы, конечно. Она не шутила насчёт санавиации, в таком состоянии нельзя поднимать человека в воздух. Но варианты при желании найти можно, хотя бы переправить на машине в Барнаул — какой-никакой, а краевой центр. А там уже стабилизируют, и домой, в Москву. Но по крайней мере на одну ночь Всеволод Алексеевич точно останется у них. Сашка про себя решила, что костьми ляжет, но не позволит его сейчас никуда перевозить. В конце концов, она клятву Гиппократа давала, и «не навреди» были для неё не пустыми словами. А Ренат может хоть всех врачей их города тут собрать, любой из них сейчас Сашку поддержит.
Но созывать консилиум и отстаивать покой звёздного пациента не пришлось. Похоже, до Рената наконец дошло, что дело серьёзное, а может, Иван Иванович с ним поговорил, Сашка уже не видела. Для неё вообще перестал существовать мир за пределами его палаты.
Сколько у неё было до него подобных пациентов? Сотни. И тяжелее были, и старше. И те, кому помочь уже не удавалось, по объективным причинам. Однажды, ещё в военном госпитале, им привезли дедушку девяноста девяти лет! Он не то что в Великую Отечественную, он ещё в Русско-финскую воевал! Дедушка тоже с обострением астмы тогда в госпиталь поступил, но там помимо неё такой букет был, что никто не знал, в какое отделение его засунуть. К нему подступиться боялись — в таком возрасте человек сам по себе может сыграть в ящик в любой момент, и без твоей помощи. И ничего, в тот раз выписали, даже с улучшением. По сравнению с ним Всеволод Алексеевич просто мальчик с лёгким недомоганием.
Но самоуговоры не помогали совсем. По-хорошему, Сашке следовало передать Всеволода Алексеевича кому-то из коллег. Но как бы она это сделала? А тут ещё его хватание за руки…
Когда повторный приступ удалось купировать, Туманова снова уложили, укрыли одеялом, Сашка притушила свет, чтобы он мог поспать, и поднялась со стула с намерением дойти до уборной — невыносимо хотелось умыться, желательно ледяной водой, чтобы хоть как-то сбросить ощущение страшного сна, но Всеволод Алексеевич вдруг вцепился в её руку.
— Не… уходи…
И глаза эти, синие когда-то, теперь уже непонятного бледного цвета, но по-прежнему душу ей вынимающие. Господи, ну почему там, наверху, не понимают, что мечты имеют срок годности? Кто из них не хотел услышать от него эти
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
