история. Пора вернуться к нашим курантам БКД.
Сведений о них сохранилось немного. Сам Большой Кремлевский дворец, заложенный 30 июня 1838 года, был построен по проекту К. Тона и освящен в присутствии императора Николая I и царской семьи 3 апреля 1849 года. Над серединой главного фасада возвышался четырехгранный купол с четырьмя слуховыми окнами-люкарнами. Там и поместились часы с курантами. Колокола были голландской работы, но не новые, а снятые с Троицкой башни. Еще раньше они висели на Меншиковой башне. По заключению специалистов НИИчаспрома, эти пять колоколов, когда-то издававшие «очень приятный» звон, входили в число тех, которые в 1692 году были заказаны Петром I в Амстердаме. Часы, устроенные почетным гражданином, купцом третьей гильдии Николаем Николаевичем Бутенопом по договору с Московской дворцовой конторой, были пущены в ход 24 октября 1848 года. До 1865 года с Бутенопом заключался ежегодный договор о «содержании в исправности и заводке башенных часов в куполе» на сумму 100 рублей серебром в год. В начале 1880-х годов 5 колоколов били четверти и часы, «они были подобраны под аккорд, и звук их чрезвычайно приятный». Однако каков был этот аккорд, что за музыка звучала – никто не писал. Куранты Петропавловского собора в Петербурге в 38 колоколов вызванивали три мелодии; «Коль славен наш Господь в Сионе», «Боже, Царя храни» и четвертной бой. То же звонили когда-то и куранты Спасской башни; «после четвертого боя следует бой полного часа, затем пьеса „Коль славен наш Господь в Сионе“, а затем уже „Боже, Царя храни“…»
Когда замолчали куранты БКД, точно неизвестно. Уже в 1910 году отмечалось, что механизм «сильно изношен, часы ходят, но неверно»… Косвенные данные указывают на начало 1930-х годов, когда колокольный звон всех родов – за исключением курантов Спасской башни Кремля – в Советской России фактически прекратился.
На февраль 1998 года из пяти колоколов курантов БКД сохранилось лишь два (один – большой часовой), тяги управления колоколами демонтированы, были сняты трос и гиря гиревого двигателя, разрегулирована система управления курантами и т. д. Короче, надо было начинать почти с нуля.
Сохранившийся валик позволил определить количество оборотов, рассчитать количество ударов, то есть понять ритмику прежнего боя-звона. Эту работу проделал сотрудник НИИчаспрома А. С. Умеренков (мой свояк!). Специалисты Колокольного центра провели детальное обследование двух сохранившихся колоколов <…>. Когда стало ясно, что их использование из-за многочисленных дефектов нецелесообразно, решили, как в свое время Петр, поехать в Европу. Глава фирмы «Импала» В. Л. Коган со товарищи побывали в знаменитом Малине (откуда есть пошел любимый на Руси «малиновый звон»), то есть в бельгийском Мехелене, где находится знаменитая школа карийонного искусства во главе с Йо Хазеном. Фокус в том, что в курантах всегда использовались только специальные, обладающие точным тоном карийонные колокола, центр которых традиционно находился во Фландрии и Голландии. Когда с помощью слуховой экспертизы (директор Колокольного центра В. Г. Шариков и руководитель Президентского оркестра Федеральной службы охраны Российской Федерации П. Б. Овсянников) после очистки старых колоколов был установлен тон их звучания, а позже с помощью приборов уточнена и октава (регистр), – Овсянников предложил нотный ряд набора колоколов <…>. Поскольку история курантов в России началась с Голландии – новые колокола были заказаны за 40 тысяч долларов именно там. Голландцы быстро справились с работой, наши здесь тоже не дремали – и вот в конце 1998 года куранты Большого Кремлевского дворца уже звонят!
<…> Владимир Леонидович Коган, который рассказал мне эту историю и дал возможность ознакомиться с упомянутыми тремя томами исследований и описаний, – очень наблюдательный и чуткий к звукам жизни человек. Поездив за курантами по Европе, он вдруг понял, что ни одно заметное общественное место – от вокзала до крупного перекрестка в городах Голландии, Бельгии, Германии, Австрии – немыслимо сегодня без больших часов. В том числе и курантов. 13 колоколов на столбе (1 часовой и 12 перезвонных, по всей хроматической гамме) – обычное дело в маленькой Голландии. А в громадной Москве о таком и не слыхивали! Может, настало время Московскому правительству подумать и о звонком времени? Тем более что трудно, но верно в нашу жизнь возвращается волшебный колокольный звон храмов. Ей-богу, полезному каждому звону курантов в этом крепнущем хоре найдется местечко, а на душе станет спокойнее и веселее.
«Лаврский звон»[234]
Пасхальный ветер гасил свечи крестного хода, рвал антифоны звонов Новодевичьего монастыря, Николы в Хамовниках и едва слышного издали храма Христа Спасителя. Наутро стихло. Потеплело. Светлое воскресенье! На радостях мы решили всей семьей поехать в Сергиев Посад.
…Последний раз на Пасху я был здесь в конце 60-х. С тех пор исчезли грязь, хлам, запах захолустья. А в вышине парил, расходился широкими кругами звон… Началась «звонильная неделя». Когда-то всю Святую седмицу звучал «целодневный», непрерывный народный звон. К колоколам допускали всех. Но одно дело знать об этой русской традиции и совсем другое – ощутить ее благотворность на себе, да еще именно здесь, в Троице-Сергиевой лавре.
В шестидесятые колокола молчали. Сегодня свободному доступу препятствует ветхость многих колоколен и звонниц. Конечно, это было похоже на чудо. Немного постояв у дверей, охраняемых милицией в штатском, наслушались причудливых звонов. Наверху, под колоколами, чувства совсем иные. Вначале немного глохнешь. Потом звон обволакивает, закипает в крови и расцветает чистым, легким восторгом. Видишь вдруг, как много здесь женщин. Они стараются прикоснуться к краю большого колокола. Он гудит непрерывно, мерно раскачивает громадный язык звонарь в черном, передает белый канат ждущим своей очереди. Чуть выше неотрывно трезвонит группа друзей, специально приехавших сюда – откуда? Кто знает. Одна женщина говорила, что прибыла из Ростова-на-Дону…
И я там был, и я звонил, и все толпились у дверей внизу люди. И парил, расходясь широкими кругами, неумолчный, целодневный, народный пасхальный лаврский звон.
Запах XX века
(вместо заключения)
Не знаю, решена ль
Загадка зги загробной,
Но жизнь, как тишина
Осенняя, – подробна.
Борис Пастернак
…вы прошумели мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев.
Странное дело! Как многолетний главный редактор «Российской музыкальной газеты», я не люблю многоэтажных эпиграфов, пусть и «зашифрованных» в многоголосии созвучий заголовка, собственно эпиграфа и цитатного же начала текста. Как человек же – читатель, зритель, писатель – обожаю всякие такие вот штучки. Особенно как писатель. Может быть, дело объясняется просто. Может быть, все оно – в бумаге! И в способе, которым наносятся на нее
