потому что они и впрямь как коты: агрессивные, жестокие, непредсказуемые и непредугадываемые. А Геральт как обычно преуменьшает, чтобы нас успокоить. Потому что угроза была, и притом немалая. Чудо, что обошлось без драки на мечах, крови и трупов. Резня бы вышла, как в Иелло четыре года назад. Я буквально каждую минуту ожидал…
– Геральт просил об этом не говорить, – остановила его Тициана Фреви вежливо, но решительно. – Отнесемся же с уважением к его просьбе.
Он взглянул на нее с симпатией. Она показалась ему милой. И красивой. Даже очень красивой.
Чародейкам, как ему было известно, красоту подправляли; престиж профессии требовал, чтобы магичка вызывала восхищение. Но эта операция никогда не проходила идеально, всегда что-то оставалось. Тициана Фреви не была исключением. Ее лоб, под самой линией волос, портили несколько едва заметных следов оспы, наверняка перенесенной в детстве, когда она еще не имела иммунитета. Очертания красивого рта самую малость портил маленький волнистый шрам над верхней губой. Геральт уже неизвестно в который раз ощутил злость, злость на свое зрение, на глаза, которые заставляют замечать столь малозначащие детали, детальки, которые ничего не значили в сравнении с тем фактом, что Тициана сидела с ним за одним столом, пила эст-эст, ела копченую форель и улыбалась ему. Ведьмак видел и знал действительно очень мало женщин, красоту которых можно было бы считать безупречной; шансы же на то, чтобы любая из них улыбнулась ему, имел поводы считать нулевыми.
– Он говорил о какой-то награде… – как обычно, если Лютик уж оседлал какую-то тему, заткнуть его было трудно. – Знает ли кто-то из вас, о чем была речь? Геральт?
– Понятия не имею.
– А я знаю, – похвалилась Тициана Фреви. – И удивляюсь, что вы не слышали, ибо дело громкое. Фольтест, король Темерии, назначил, стало быть, награду. За снятие проклятия с дочери, которую зачаровали. Уколотая веретеном и усыпленная вечным сном, бедняжка эта, по слухам, лежит в гробу, в замке, заросшем боярышником. Другие же говорят, что гроб ее стеклянный и располагается на вершине стеклянной горы. Третьи утверждают, что принцессу превратили в лебедя. Четвертые – что в страшное чудовище, в стрыгу. И все это в результате проклятия, ибо она, принцесса, есть плод кровосмесительной связи. И все эти сплетни будто бы выдумывает и распространяет Визимир, король Редании, у которого с Фольтестом территориальные разногласия, крупная ссора, и который из кожи вон лезет, чтобы тому досадить.
– Ну и впрямь все это похоже на вымысел, – оценил Геральт. – Основанный на сказке или легенде. Зачарованная и превращенная принцесса, проклятие как кара за кровосмешение, награда за снятие чар. Классика и банальность. Тот, кто это выдумал, не слишком старался.
– Дело это, – добавила двимвеандра, – имеет явный политический подтекст, а потому Капитул запретил вмешиваться в него чародеям.
– Ну сказка или нет, но этот самый Кот в нее верил, – подметил Лютик. – Судя по всему, он как раз спешил в Вызиму, к этой зачарованной принцессе, чтобы снять проклятье и получить обещанную королем Фольтестом награду. Ну и заподозрил, что Геральт тоже туда направляется и хочет его опередить.
– Он ошибался, – сухо ответил Геральт. – Я не собираюсь в Вызиму. Не планирую совать пальцы в этот политический котел. Это работа в самый раз для кого-то вроде Брехена, тем более, что как он сам говорил, ему нужно. Мне не нужно. Мечи я вернул, тратиться на новые не должен. Средства на жизнь у меня имеются. Благодаря чародеям из Риссберга.
– Ведьмак Геральт из Ривии?
– Действительно так. – Геральт смерил взглядом чиновника, что стоял рядом все с той же недовольной миной. – А кто спрашивает?
Чиновник вручил ведьмаку свиток бумаги. После чего вышел, не забыв одарить Тициану Фреви взглядом, исполненным презрения.
Геральт сорвал печать, развернул свиток.
– Datum ex castello Rissberg, die 20 mens. Jul. anno 1245 post Resurrectionem [46], – прочитал он. – Городскому Суду в Горс Велене. Истец: акционерное общество «Комплекс Риссберг». Ответчик: Геральт из Ривии, ведьмак. Иск о возврате одной тысячи, прописью тысячи новиградских крон. Требуем primo: взыскать с ответчика Геральта из Ривии в пользу истца сумму в одну тысячу новиградских крон вместе с соответствующими процентами. Secundo: возложить на ответчика судебные издержки в пользу истца согласно действующим нормам. Tertio: придать решению статус немедленного исполнения. Обоснование: ответчик мошенническим образом выманил у акционерного общества «Комплекс Риссберг» сумму в одну тысячу новиградских крон. Доказательства: копии банковских переводов. Сумма эта составляла авансовую оплату за услугу, которую ответчик не исполнил и злонамеренно исполнять не планировал… Свидетели: Бирута Анна Маркетт Икарти, Аксель Мигель Эспарса, Иго Тарвикс Сандоваль… Сукины дети.
– Я вернула тебе мечи, – опустила глаза Тициана. – И одновременно повесила на шею проблем. Этот судебный пристав обманул меня. Сегодня утром подслушал, как я расспрашивала о тебе на паромной пристани. И сразу после этого прицепился, как репей к собачьему хвосту. Теперь понятно зачем. Этот иск – моя вина.
– Тебе будет нужен адвокат, – хмуро заметил Лютик. – Но я бы не советовал госпожу адвоката из Керака. Та показывает успехи скорее вне зала судебных заседаний.
– Адвокатом уже можно пренебречь. Ты обратил внимание на дату иска? Могу спорить, что заседание уже состоялось и заочное решение уже вынесено. И что они уже арестовали мой счет.
– Я очень извиняюсь, – сказала Тициана. – Это я виновата. Прости меня.
– Не за что просить прощения, ты ни в чем не виновата. А вот они пусть удавятся, Риссберг вместе с судами. Господин трактирщик! Бутылочку эст-эста, если можно попросить!
* * *
Вскоре они уже оставались единственными гостями в зале, вскоре трактирщик демонстративным зевком подавал им знак, что пора заканчивать. Первой пошла к себе Тициана, за ней довольно быстро отправился Лютик.
Геральт не пошел в комнатку, которую делил с поэтом. Вместо этого тихонько постучал в дверь Тицианы Фреви. Она открыла мгновенно.
– Я ждала, – мурлыкнула она, затягивая его внутрь. – Знала, что ты придешь. А если бы не пришел, пошла бы тебя искать.
* * *
Видимо, она усыпила его магически, иначе он наверняка проснулся бы, когда она уходила. А ушла она, видимо, еще до рассвета, в темноте. После нее остался запах. Тонкий запах ириса и бергамота. И чего-то еще. Розы?
На столике, на его мечах, лежал цветок. Роза. Одна из белых роз из большого вазона с цветами, стоящего перед трактиром.
* * *
Никто не помнил, чем было это место, кто его построил, кому и для чего оно служило. За трактиром, во впадине, стояли руины древних строений, некогда крупного и наверняка богатого комплекса. От
