что это взаимно. – Замолкаю на мгновение, чувствуя неприятный ком в горле. – Мы стали парой примерно за месяц до вашей свадьбы с Картером. После этого она улетела в Россию и порвала со мной, потому что хотела сосредоточиться на подготовке к Олимпиаде. Я принял её решение, хоть каждый день хотел сорваться в Москву и заявить, что больше никуда её не отпущу.
Элли внимательно слушает, не перебивая. Её взгляд становится мягче.
– Но ты всё же поддерживал с ней связь? Розовое худи… это ведь ты его прислал? – уточняет она.
– Да. Это был единственный раз, когда я не сдержался. Встречать Рождество без самого важного человека в своей жизни оказалось слишком тяжело. Я думал, что небольшой подарок облегчит мои страдания.
– Облегчил?
– Нет… стало только хуже. Я скучал ещё сильнее, но дотерпел до Олимпиады, потому что это было важно для неё.
Элли кивает, а я замечаю в её глазах понимание. Почему нельзя было сразу так? Просто поговорить?
– Что случилось на Олимпиаде, когда вас застукал Картер? – спрашивает она тихо.
– Я признался Сене в своих чувствах и сказал, что готов на всё ради того, чтобы быть вместе.
– Звучит знакомо… – Элли ностальгически улыбается – Что тоже решил наплевать на карьеру и рвануть в Россию? – спрашивает она, намекая на схожесть моего поведения с планами Картера, когда тот сходил с ума по ней.
– Я еще не успел подумать об этом достаточно глубоко, но был готов рассмотреть даже такой вариант.
Элли встаёт и начинает медленно расхаживать по гостиной. По её напряжённой позе я понимаю: это ещё не всё. Она пришла сюда с какой-то другой целью и сейчас собирается с духом, чтобы озвучить её. Я сверлю её взглядом, не в силах больше терпеть эту игру в «угадай, что я думаю».
– Элли, зачем ты пришла? Говори прямо.
Нервное напряжение в комнате становится почти осязаемым. Она явно что-то хочет сказать, но не решается. Я молчу, давая ей время собраться с мыслями, но внутри меня закипает раздражение. Наконец, она выдыхает и начинает говорить:
– Курт, Ксю нужно переехать в Монреаль, чтобы вспомнить последний год. Но из университета она ушла, в спортивном центре ей больше делать нечего, да и никто там особо не будет рад её видеть. А я даже понятия не имею, куда она ходила помимо учёбы и ледового дворца! – Голос Элли дрожит, словно она вот-вот сорвётся.
Я смотрю на неё с лёгким прищуром, чувствуя, как внутри поднимается тревога.
– Ты хочешь, чтобы я… – начинаю, но она тут же перебивает.
– Я хочу, чтобы она жила там, где уже была ранее! – выпаливает резко, словно боясь передумать.
– То есть… со мной? – уточняю медленно, не до конца веря своим ушам.
– У тебя… – Элли запинается, её лицо вспыхивает от смущения.
– А я при этом… то есть… стоп, мы будем жить вместе? Ты это предлагаешь?
Ситуация кажется абсурдной.
– Да… нет… то есть да, но нет… – Она нервно теребит край своего пиджака, явно понимая, как нелепо звучат её слова.
Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, пытаясь взять себя в руки. Мысли скачут одна за другой: что она вообще говорит? Это какой-то странный эксперимент?
– Ты хочешь, чтобы я стал жить вместе с Сеной? Но при этом мы не скажем ей, что у нас… что-то было? Просто позволим ей самой всё вспомнить?
Я смотрю на Элли с лёгким прищуром, пытаясь понять насколько она серьёзна.
– Да, – выдыхает, будто только что призналась в чём-то ужасном. – Психолог сказал, что так будет лучше.
Я хмыкаю, качая головой.
– Но мы же соврём ей… – разочарованно поясняю. – Мы будем лгать ей каждый день. Ты понимаешь это?
Элли поднимает на меня глаза. В них читается и усталость, и страх, и мольба. Она делает шаг ко мне, словно пытаясь сократить дистанцию не только физически, но и эмоционально.
– Ты сам сказал ей, что вы были друзьями, – она старается говорить твёрдо, но дрожь выдает её волнение и неуверенность. – Она должна сама вспомнить вас, пусть всё идёт своим чередом. Курт, пожалуйста. Я не хочу ей навредить.
Её последние слова звучат почти как шёпот. Она опускает голову, словно стыдится своей просьбы. В комнате становится тихо. Даже звук тикающих часов кажется слишком громким на фоне этого молчания. Моя грудь тяжелеет от противоречий: перспектива быть рядом с Сеной одновременно радует и пугает. Я закрываю глаза и сжимаю веки так сильно, что перед ними начинают вспыхивать яркие точки.
Вселенная, дай мне знак…
Мысленно прошу я, надеясь на хоть какую-то подсказку. Но вместо ответа в голове лишь хаос: обрывки воспоминаний нас с Сеной, ее смех, шутки, безумные выходки и громкие стоны. Теперь всё это исчезло. Она не помнит ни меня, ни нас.
Открываю глаза и смотрю на Элли.
– Хорошо, если это ей поможет, то я согласен.
Она облегчённо выдыхает и прикрывает глаза. Её плечи слегка опускаются, будто тяжёлый груз наконец перестал давить на них.
– Спасибо тебе, Курт!
Я киваю, но внутри всё ещё бушует буря. Теперь мне предстоит жить под одной крышей с девушкой, которую я люблю больше жизни, но для которой я теперь просто незнакомец.
Глава 47. Дом
Сена.
– Мисс Золотова, мы на месте, – сообщает водитель, как только мы подъезжаем к неприметному зданию. Я смотрю на обычную многоэтажку с широкими балконами и пытаюсь вспомнить хоть что-то связанное с этим местом. Пустота. Элли сказала, что я часто здесь бывала, возможно, внутри я смогу найти больше ответов.
Дверь подъезда неожиданно открывается, и я вздрагиваю. На пороге – он, тот самый мужчина, который напугал и одновременно всколыхнул все мое нутро своим напором. Курт Максвелл, мой спортивный врач и друг Картера. Элли сказала мне, что мы подружились и я иногда оставалась у него в квартире, когда моя соседка по комнате устраивала незапланированные вечеринки.
Я правда жила с этим красавчиком под одной крышей? И между нами ничего не было?
Кого я обманываю, если бы у Курта была хоть капля интереса ко мне, то Картер бы уже свернул ему шею, не то что бы позволить спать через стенку от меня.
Остается один из двух вариантов: или этот Максвелл гей или я настолько не в его вкусе, что даже Адамс поверил в его незаинтересованность.
Эти логические выводы вызывают у меня раздражение и обиду, потому что Курт в моем вкусе. Еще тогда в больнице я не поняла реакции своего тела,
