сказал Доктор Шо, когда патруль оказался достаточно далеко. – Эти ублюдки ищут место, чтобы переждать тайфуны. Первый может начаться в любой момент.
Я посмотрел на голубое, безоблачное небо.
– Неужели?
– Спокойствие перед бурей, – проворчал Доктор Шо. – Для ведьмака ты совсем не умеешь предсказывать погоду.
– Бо́льшую часть времени я проводил внутри дома, – сказал я и последовал за ним обратно на дорогу.
Когда мы завернули за поворот, то сразу увидели кровь на мостовой, – яркие красные пятна выделялись на фоне зеленого мха и серых камней. На обочине лежала собака. Одна половина ее морды была залита кровью, глубокая рана пересекала глаз.
– Ублюдки, – прошипел Доктор Шо и положил руку на собачий нос. – Все еще дышит, но жизни в нем осталось совсем немного. Быстро, помоги мне, или ты хочешь, чтобы несчастное существо умерло?
Собака заскулила, когда я приподнял ее голову. Доктор Шо стер кровь, чтобы рассмотреть длинные тонкие раны, которые шли вдоль морды и через правый глаз. Я узнал шрамы, хотя видел их только в камне и во сне, но не на живой плоти.
– Неужели тебя тошнит? – спросил Доктор Шо, просматривая одно отделение сундучка за другим. – Раскрой ему пасть.
Я осторожно разжал челюсти собаки. Доктор Шо положил шарик лекарственных трав и нутряное сало псу на язык, а потом принялся массировать шею, пока он не проглотил лекарство. Доктор попросил меня удерживать тело, пока он перевязывал раны.
– Дикому одноглазому псу предстоит тяжелая жизнь, – сказал я, когда он закончил накладывать повязку.
Доктор Шо погладил собаку по спине.
– Мы возьмем его с собой. Я дал ему успокоительное. Тебе придется его нести.
Несмотря на грубые манеры и склонность к меланхолии, именно доброта привела Доктора Шо в его профессию. Интересно, что это говорило об империи: те, чья роль состояла в том, чтобы воспитывать и заботиться – наставники и доктора, – являлись постоянно мигрировавшими членами общества, которые путешествовали от одного ученика к другому или от пациента к пациенту.
Мы ждали на дороге, когда собака уснет. Она оказалась более тяжелой, чем я предполагал, и это могло замедлить нас, но Доктор Шо сказал, что мы уже близко к Норе и прибудем туда до того, как на небе появятся звезды, а общий дом закроют на ночь.
Перед полуднем на чистом небе появились тучи. С востока ветер доносил грохот грома, начался дождь, и капли застучали по листве деревьев и подлеска. Постепенно дорога становилась скользкой, ветер трепал нашу одежду, и во вспышке каждой молнии я видел смерть Иволги.
Дорога перевалила через холм, и мы направились в долину, где, точно самоцветы, сияли далекие фонари. По мере того как мы спускались в тень гор с востока, севера и холмов юга и запада, возникло ощущение, будто буря начала слабеть, хотя я знал, что она набирала силу.
– Подходящее место для сезона тайфунов! – прокричал я Доктору Шо. – Почему бы не провести это время на юге?
– Заткнись! – крикнул он в ответ.
Собака заскулила у меня на руках, напуганная громом и молниями. Я попытался ее успокоить ласковыми словами и поглаживая по голове.
Когда мы подходили к Норе, я увидел частокол и одинокого часового на вышке и сразу вспомнил Железный город, – хотя сильный дождь мешал как следует разглядеть окружающий пейзаж. Сердце у меня в груди забилось сильнее, видимость ухудшилась, и даже глубокое дыхание не помогло мне успокоиться. Должно быть, собака почувствовала мою тревогу. Она снова заскулила и высунула язык из-под повязки, чтобы лизнуть мою руку.
– Все в порядке, – сказал я, словно пытался успокоить собаку. – Мы уже скоро будем под крышей.
Из сторожки у ворот послышались приветственные крики. Знаки на сундучке Доктора Шо оставались узнаваемыми даже сквозь вуаль тумана и дождя. Ворота распахнулись, и один из дежуривших возле них горожан отвел нас в общий дом – довольный тем, что может хотя бы на время перестать мокнуть под дождем. По пути он успел рассказать Доктору Шо все местные сплетни. Несколько стариков и детей заболели летней лихорадкой, а плотник упал с крыши и сломал ногу. Кстати, встретили ли мы отряд солдат по дороге? Отвратительная банда. Половина служанок в общем доме отказывались к ним подходить, и на то были причины. Хорошо еще, что они ушли до тайфунов, иначе их пришлось бы терпеть весь сезон.
Он заверил нас, что собака получит место у камина, и, если поправится и сможет работать, ее заберет кто-нибудь из крестьян. Казалось, Доктор Шо испытал облегчение. Я не был уверен, что собака пожелает остаться.
Общий дом в Норе оказался самым большим из всех, что мне довелось видеть, – трехэтажное здание с длинными столами на первом этаже. Запах долго кипевшего рагу въелся в покрытые деревянными панелями стены, и, хотя играл оркестр, люди громко разговаривали, и только пронзительным звукам флейты удавалось перекрыть шум.
Не только мы с Доктором Шо намеревались провести сезон дождей в Норе. Здесь же находился бродячий жестянщик, который попеременно чинил кухонную утварь и принимался за миску с похлебкой. Рядом сидел торговец и его охранники, шумно игравшие с группой крестьян, молодая женщина, одетая как кузнец, и – удивился я – пара сиенцев в форме солдат гарнизона. Как и во многих других больших городах, в Норе имелся магистрат и гарнизон, но обычно сиенцы предпочитали не заходить в общие дома.
Здесь же они сидели вместе с женщинами найэни и не выказывали неудовольствия.
Я сказал об этом Шо, когда мы снимали куртки и вешали их на крючки у дверей.
– Местный судья разрешает найэни жить по собственным обычаям, – ответил он. – Он родился здесь – вероятно, сдавал такие же экзамены, как и ты.
Меня это удивило. Обычно империя присылала судей из далеких провинций, полагая, что чем меньше связывало судей с людьми, которыми они управляли, тем меньше коррупции и предвзятого отношения. И, что еще хуже, такое перемещение означало, что судьи чувствовали себя увереннее с постулатами имперской доктрины, чем с обычаями местного населения. Интересно, кто из людей, которые сдавали экзамены вместе со мной, получил такие должности.
Прежде чем я успел расспросить Доктора Шо о странном судье, одна из служанок повела меня в дальний конец зала, где играли музыканты и было так шумно, что разговаривать нормальным голосом не представлялось возможным. Доктор Шо поставил свой сундучок и присоединился к карточной игре. Служанка принесла старое одеяло для собаки и устроила пса возле очага, за что я ее поблагодарил, хотя вежливый кивок уверил меня, что она не слышала ни слова.
Громкий стук
