ночи жарит мясо с луком и чесноком?! — грозно вопросила она, за неимением в поле зрения какой-либо другой заразы, кроме родной внучки, погрозив своей палкой-убивалкой лично мне.
— Какое же это мясо? — не поверила я. — Я думала, газ!
Пахло какой-то жуткой отравой.
— Бараньи котлеты, — уверенно определила бабуля и указала палкой на сплит под потолком, приобретя пугающее сходство с танком, готовым пальнуть по высокой дуге. — Несет оттуда. Я говорила, надо включить кондеи в спальнях, а вы заладили: «Будем беречь электричество, при межкомнатных дверях, открытых настежь, сплита в гостиной хватит на все помещения». Хватило, да. Живо выключи вонючий кондей, пока я его не зашибла!
Я цапнула с дивана пульт и вырубила сплит-систему, пока грозная старуха не отправила ее прямиком в рай для невинно убиенных агрегатов.
— Открой окно и дверь на террасу, включи на полную мощность вытяжку над плитой, — продолжила командовать бабуля.
Не случайно, ой, не случайно ее единственный сын сделал карьеру настоящего полковника в суровых бронетанковых войсках.
— Хватай полотенце и маши им, выгоняй вонищу вон.
Я послушно сдернула с крючка у мойки хлопковый пештемаль, закружилась с ним по комнате.
— Что за танец баядерки в неурочный час? — поинтересовался сонный голос. Из коридора в гостиную заглянула мамуля. — И чем у нас так мощно пахнет? Неужели Боря снова тайком насовал в чемоданы домашних консервов, и они бесславно стухли? Отчетливо несет бараньим курдюком.
— Вот, учись! — сказала мне бабуля, кивнув на мамулю. — Бася всего лишь писательница, а в мясе разбирается. В твоем возрасте, Дюша, стыдно путать чад национальной кухни с газовой атакой в окопах Первой мировой.
— Ну почему же? В Первую мировую использовали арсин, а он при окислении как раз и приобретает раздражающий чесночный запах, — явилась Трошкина и сразу же сказала, добрая душа, словечко в мою защиту.
— Хм, верно! — тут же сменив гнев на милость, благосклонно улыбнулась вечной отличнице бабуля. — Может, и формулу помнишь?
— Аш три Ас, соединение мышьяка и водорода, — не спасовала наша знайка. И добавила от себя, на бис: — Открыто шведским химиком Карлом-Никольский Вильгельмом Шееле в 1775 году.
— Он, этот шведский Карл, тоже ночами мясо жарил? — сердито спросила я. — Чего стоим, о чем беседуем? Мамуля, Алка, берите тряпки, надо выгнать вонь, пока она не въелась в мебель и стены!
И с полчаса еще мы втроем — мамуля, Алка и я — кружились в танце буйных баядерок, а бабуля с верной палкой руководила этой неожиданной хореографией.
Вышло достойное завершение на редкость нескучного дня.
Телефон зазвонил в седьмом часу утра.
— Здорово, Индиана Джонс! — бодро приветствовал меня братец.
— Чего тебе надобно, старче? — спросила я, душераздирающе зевнув.
Индианой Джонсом Зяма называет меня тогда, когда хочет подольститься. Обычно я у него Дюха или Индюшка. А он у меня, соответственно, Козий Мир.
Наши родители изобретательно и безответственно назвали потомков Казимиром и Индией. В детстве я со слезами спрашивала: «За что?!» Перестала, когда бабуля, сочувственно погладив меня по голове, таинственно и пугающе сказала: «Это еще что, знала бы ты, какие были варианты». Уточнить, какие именно, я боюсь до сих пор.
— Старче — это от слова «стар», что означает «звезда»? Если да, то можешь называть меня и так, — разрешил братец. — Как тебе на чужбине? Не мучит совесть за нарушение песенной клятвы предков «Не нужен нам берег турецкий»?
— Алка тебе проболталась? — Я вздохнула, села в постели и укоризненно посмотрела на матерчатый сверток на соседней кровати.
Некоторые совершенно не умеют хранить тайны.
Из свертка торчала одинокая нога с беззащитной розовой пяткой. Я дотянулась и пощекотала ее.
Пусть некоторые знают, что за преступлением следует наказание.
Нога втянулась в сверток, с другого его конца донесся смешок. Эхом ему в трубке хохотнул Зяма:
— Не проболталась, а сообщила, как положено доброй супруге, и испросила моего тайного благословения. Но папа и Денис пока не в курсе, не волнуйся.
— Пока? — Прекрасно зная брата, я безошибочно уловила главное слово. — И что же мне нужно сделать, чтобы они подольше оставались в неведении?
— Во-первых, купи мне новый айфон, он в Турции вдвое дешевле, чем у нас.
— Спятил?!
— Спокойно, деньги я тебе переведу.
— Почему мне, а не своей жене?
— Потому что жена не купит мне новый айфон! Заявит, что предыдущий вполне еще годный, и буду я ходить с устаревшей моделью как последний лох!
Я покривилась. Зяма у нас великий модник, к этому пора бы привыкнуть, но если следовать его логике, то я с моим древним десятым айфоном супер-мега-распоследняя неудачница.
— Во-вторых, заставь Алку оформить карту турецкого банка, — не услышав возражений, бодро продолжил братец. — Ну и себе такую можешь сделать. И мамуле тоже, лишней не будет.
— А это зачем? У Алки же есть австралийская карта.
— Ну, привет! Как это — зачем? Не видишь, что в мире творится? Страны и народы с ума сходят, сегодня Австралия с Америкой все равно что братские республики СССР, а завтра, глядишь, побьют горшки и обложат друг друга санкциями с ног до головы, спасибо, не надо нам такого, мы это на постсоветском пространстве проходили. Короче, чего я тебя агитирую, сама включи голову и рысью в местный банк за картой, потом «спасибо» мне скажешь. Да-да, Вадим Петрович, я непременно учту все ваши пожелания. — Братец без паузы сменил тон и собеседника, а я поняла, что он от кого-то шифруется.
Скорее всего, от папули с Денисом.
— Договорились, Казимир Борисович, — ответила я подходящим неведомому Вадиму Петровичу конспиративным басом и отключилась, пока ушлый Зяма не озвучил мне свои условия «в-третьих» и «в-четвертых».
Братец у меня на редкость наглый. Даже не знаю, кто может составить ему конкуренцию. Разве что я сама.
— Кто звонил? — Из матерчатого свертка со стороны, противоположной той, где скрылась пятка, показалась лохматая голова.
Мы же с Алкой перед сном, уже впотьмах, поплавали в бассейне и завалились спать с мокрыми волосами.
Я опасливо пощупала собственный скальп. М-да, расчесать это не получится, придется снова размачивать.
— Звонил твой муж и мой брат, — ответила я подруге.
— Два в одном. — Она хихикнула и села, звонко шлепнув босыми ногами о плиточный пол. — У них там ничего не случилось, с Кимкой всё в порядке?
— Кимку Зяма не упоминал, значит, всё штатно, — рассудила я. — Твой муж и мой брат велел нам обеим открыть счета в турецком банке. А я не уверена, что нам это нужно, и неохота заморачиваться, мы же хотели безмятежно отдыхать.
— Боюсь, что безмятежно уже не получится. — Трошкина встала, потянулась, как девочка на
