рукой в сторону «запорожца».
Заглянув внутрь автомобиля, я галантно пропустила Люсю вперёд. Разглядела, что сиденье водителя сдвинуто назад и мои длинные ноги там никак не поместятся. Люсины, кстати, тоже, но и Степан это понял и сдвинул свою сидушку. Не очень-то и помогло. Бедная Люся раскорячилась как корова, но и я, хотя и было больше пространства, еле разместилась. Причём колени оказались выше пятой точки и юбка немного задралась. А потом меня ещё и припёрли пассажирской сидушкой. Хорошо хоть напарник сержанта был мелким и не раздавил меня.
В интернете бегала байка, что из этого чуда советского автопрома, менты вытащили восемнадцать пьяных мужиков. Убедилась что байка, потому как даже вчетвером ощущала себя шпротиной вдавленной в банку злобным латышом.
Как влезал Степан, можно было бы, целую юмореску написать. Головой вперёд не получилось. Едва оказался между передними сиденьями, его глаза упёрлись между моими коленками. Я даже не шевельнулась. Во-первых, натянуть короткую юбку на ноги у меня бы всё равно не вышло, а во-вторых, там зачётные трусики.
Бедняга сержант покраснел до кончиков ушей и полез обратно. Потом сел задницей и подтягивая по очереди ноги к подбородку, впихнул их внутрь. Поза у него вышла горбато-скрученной. Так и поехали.
Подумала, что если Степан каждый день будет так ездить — сколиоз ему обеспечен.
Ещё одна байка была про работающий двигатель. Мол, его не слышно, потому, что коленями уши зажимаешь. Враньё. Здесь даже тактические наушники с активным шумоподавлением не помогли бы. По-моему, морские креветки производят гораздо меньше шума.
Когда проезжали по дамбе, навстречу попались два парня крепкого телосложения. Бежали вдоль дороги в спортивных трусах, о чём-то переговариваясь на ходу.
Это вам не по Тверской. Воздух какой, а ещё родник, где можно ополоснуться, турник и брусья. Тело, доставшееся мне по наследству замечательное, но и подтянуть по физкультуре не помешает.
— У «Трудовых резервов» или у котельной? — внезапно спросил Степан, развернув голову в мою сторону.
А я знаю? Пнула Люсю в бок.
— Всё равно, — встрепенулась девчонка и хмуро глянула на меня.
И что? Вроде не сильно.
— Да, здесь, третий подъезд, — подсказала Люся.
«Запорожец» взревел, заехал на бордюр и остановился перед своим братом близнецом.
Надо же, какой востребованный автомобиль.
Ещё минут пять просидели внутри, ожидая пока Степан выковыряет себя из коробки, и они вдвоём поднимут сиденье. А потом, поддерживая с двух сторон, нас с Люсей всё-таки вытащили из недр этого чудовища. Поклялась себе: больше никогда в подобной повозке не ездить.
Мама Люси проводила нас со Степаном ошарашенным взглядом, после того как сержант поздоровавшись, передал ей дочку с рук на руки.
На звонок в мою дверь, прибежала Прасковья Дмитриевна, на ходу подвязывая халат. И опять на голое тело? Точно помнила, что когда пришёл дядя Игорь, тётка переоделась. Почти трезвая, щёчки порозовевшие, губки припухшие.
О как! Воспользовались моим отсутствием на всю катушку.
Увидев родную дочку в таком прикиде и разглядев за моей спиной очередного милиционера, мамка попятилась назад и громко заорала:
— Илья!
Да что ж ты такая громкая. На флот её надо — слепить сонар вражеских подводных лодок.
Из дверей комнаты появилось слегка мятое лицо бравого майора. Уж точно бравого: и днём и ночью.
Не обратив на меня никакого внимания, сразу обратился к сержанту:
— Степан, заходи, что ты на пороге встал. Как сыграли?
Почувствовала себя лишней и попыталась проскользнуть незаметно в комнату. Не подфартило. Тётка вцепилась в меня как клещами.
— Илья! Нет, ты только глянь, что это на ней? — и, развернувшись ко мне, упёрла руки в боки и заорала ещё громче, — Ты где это взяла? Дрянь такая⁈
Мужики оценивающе прошлись по моим ножкам и дядя Илья весело сказал:
— Чего орёшь, мать? Фёдор, сосед, из Болгарии приволок. Я расстарался, аккурат ко дню рождению.
— Какому дню рождению? — тон тётка всё-таки сбавила, — он только через два месяца.
— И что? Пусть в коробке лежит, пока лето не закончится? — майор подмигнул мне, потом глянул на свою любовницу более строгим взглядом, — и прекрати кричать, видишь у нас гость.
Тётка заткнулась, и я прошмыгнула за дверь. Вот же горлопастая досталась мне в довесок.
Постояла под дверью. Узнала, откуда менты на кладбище взялись. Напротив стадион находился, играли против боюканских, а когда домой собрались, услышали визг напарника Семёна, вот и прибежал сержант на крики.
Когда они ушли на кухню, я села на диван и стянула с ног босоножки. Немного натёрла большой палец на правой ноге, но в коробке степсы отсутствовали.
— Ева, — Илья Спиридонович заглянул ко мне минут через тридцать и застал всё также сидящей на диване. Даже шевелиться не хотелось, — ты картошку жареную будешь? С котлетами.
— Конечно, буду, — я аж подпрыгнула, только сейчас вспомнив, что ела ещё утром.
— Ну, давай, на кухню, заодно расскажешь про очередные свои подвиги.
Опять что-то рассказывать. Я кивнула, и когда майор закрыл двери, стала переодеваться. Заодно пыталась придумать, как подвести разговор к маньяку. Насколько помнила — ведущий программы сообщил не очень приятный факт — в СССР не было ни серийных убийц, ни сексуальных маньяков. Ну, то есть они были, но принимать версию с одним шизофреником правоохранительные органы никак не желали, дескать, подобное творится там, за чертой капитализма и потому невинно осуждённых по подобным делам было множество.
Ничего не придумала. Вкратце обрисовала события, быстро поужинала и, почувствовав, что глаза слипаются, брякнулась в постель.
Всю ночь за мной кто-то гонялся по кладбищу, постоянно меняя лица. Видела и неандерталок со швабрами и Семёна, почему-то с метлой. А под конец из-за очередного памятника, за которым я собиралась спрятаться от преследователей, высунулась фигура сержанта Степана с довольной рожей и колокольчиком в руке.
Испугано подскочила, сразу догадываясь, что кто-то звонит в дверь. Выдохнула, скинула простыню. Учитывая, что ночная рубашка, которую вчера обнаружила в шкафу, была мне до пят, легла спать голой. Накинув халат, высунулась в коридор.
Кроме мерзкого дребезжания звонка, никаких звуков. И в комнате предков тишина. Пришлось затянуть халат верёвочками и открыть дверь.
На пороге стояла, сияя как пятачок поросёнка, Люся. Увидела меня в халате и улыбка сползла с её лица.
— Ева, — спросила голосом полным удивления, — ты почему не одета? Ты не идёшь на консультацию?
На консультацию? И вот какого? Вчера не могла предупредить об этом? Двести раз
