аргументам убедительности. В конце концов я уже шел на все это даже не ради денег или наркотиков, а только для кайфа. Как-то раз я так сильно порезал одного парня, что Айзек заставил меня сжечь мою одежду – та была вся насквозь в крови.
А рухнуло все из-за таблеток. До сих пор помню ту упаковку. Мы обнаружили их под грязным матрасом в комнате одной женщины, которая убила своего сожителя. Что-то вроде семейной ссоры; подробностей я уже не помню. Вроде, она убила его желтой ложкой. Засунула ее ему в горло, когда он спал. Забавно, какие мелочи иногда остаются в памяти.
Я оставил ту упаковку себе. Все произошло примерно через неделю. Тем вечером мы с Рейчел планировали ее оприходовать. Принять по паре штук и несколько часов покайфовать. Вот только я вернулся домой поздно, а она, должно быть, решила принять ванну. Набрала воду, выпила таблетки и утонула. Когда я нашел ее, вода даже еще не успела остыть.
Я пытался сохранить в тайне то, где она взяла таблетки, но не смог. Рассказал обо всем своему капитану. О наркотиках, о нашем маленьком бизнесе, об Айзеке. Я сдал Айзека и даже глазом не моргнул. По заданию ОВР 5 повесил на себя микрофон и вытащил из него кучу всякого дерьма. Я утопил его, словно он ничего для меня не значил. А беспокоило меня только одно: чтобы он не назвал мое имя.
И что хуже всего, я даже не чувствовал себя виноватым.
Лицемер, я же говорил.
Меня должны были уволить и посадить в тюрьму. Вместо этого ОВР предложил мне варианты: уехать из Ди-Си или найти новую работу. Ни один коп не захотел бы работать с крысой. Мой бывший капитан был знаком с Морриконе, они вместе учились в академии, и, уж не знаю почему, Морриконе проникся ко мне симпатией. Возможно, он представлял меня этаким Серпико. Борцом за чистоту полицейских рядов. Этот парень предложил мне шанс выбраться из дерьма, и я ухватился за него с такой готовностью, что едва не оторвал ему руку. Уверен, в Ди-Си все были только рады моему уходу.
Так что имейте это в виду, когда я буду рассказывать, что произошло дальше. Запомните – этот инстинкт самосохранения никуда не делся, а только окреп. Не удивляйтесь моему выбору. Может, вы тоже во мне разочаруетесь, узнав, с какой легкостью я его сделал.
Поверьте, я этого не стою.
Глава 8
Машина ожила, стоило мне только приблизиться. Взревела и ослепила меня светом фар. Я плотнее запахнул пальто, ощутил успокаивающую тяжесть «Тауруса». Джо наблюдал за мной из-за затемненного ветрового стекла. Положив руку на дверцу, я бегло оглядел салон – мы были одни.
Я сел впереди, и Джо едва на меня посмотрел. Под ногами лежала спортивная сумка, и, когда мы отъезжали, в ней что-то звякнуло.
Я пристегнулся.
Ехали молча. Я не хотел начинать первым. Джо слушал кассету – какая-то женщина пела про пиво и душевную боль, и магнитофон искажал ее голос до неузнаваемости. Я хотел попросить его выключить, но промолчал.
Мы выезжали из Купера по единственному шоссе, проходившему через кукурузные поля. Сбор урожая давно закончился, и на полях остались только голые стебли, в большинстве своем сломанные и скрученные. Метелки уныло трепыхались на ветру. Было бы интересно посмотреть, как выглядит поле осенью, когда стебли становятся выше человеческого роста.
В такой ранний час машин на дороге было мало. Лишь изредка сквозь туманную дымку проступали размытые огни ползущего по полю трактора.
В конце концов Джо все же посмотрел на меня. Я ощутил его взгляд почти физически. Он вытряхнул из пачки сигарету, закурил и даже не предложил мне тоже. Щелчок серебряной зажигалки, мерцающий огонек, долгая затяжка и запах табака.
– Тут вот какое дело, сынок, – сказал Джо. Мне не понравилось, что он так меня назвал. – Вчера вечером Боб и ребята из участка извлекли из стены твою пулю со следами мозгового вещества. – Он снова затянулся. – Ты, судя по твоему виду, в это время полоскал горло.
– И когда именно ко мне придут и вышибут мне дверь?
– Тебе повезло. В Купере нет лаборатории баллистической экспертизы, понимаешь? Так что немного времени у тебя есть. Но уже в шесть утра – то есть через двадцать четыре минуты – пулю отправят на север, в Омаху, в Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака и огнестрельного оружия. Как только пуля попадет туда, ее зарегистрируют. Понимаешь, что это значит?
– Это значит, что стоит тебе отдать им мой револьвер – и со мной будет покончено.
– Именно так.
Может, наброситься на него прямо сейчас? Безумная идея. Интересно, при нем ли мой «Смит-и-Вессон»? Если бы удалось забрать у него револьвер, все еще можно было бы изменить.
– Съезжай на обочину, – сказал я. – Мне надо отлить.
– Не здесь.
– У меня похмелье, Джо. Я пил всю ночь и большую половину вчерашнего дня. Если не остановишься, я обмочусь, и твоим красивым сиденьям тоже достанется.
– Наделаешь в штаны – прострелю башку. Мы скоро остановимся, держи свое при себе.
Я помолчал.
– Куда мы едем?
– Убить двух зайцев одним выстрелом.
– Что?
– Открой сумку, Томас.
Я опустил взгляд на черную спортивную сумку, что лежала у нас под ногами.
– Что в ней?
– Господи, просто открой чертову сумку.
Я наклонился и расстегнул молнию. На меня смотрели, ухмыляясь, пара клоунских масок – намалеванные красные губы и огромные голубые глаза. Под ними лежали два обреза.
Джо свернул с главной дороги на извилистую однополосную.
Ощутив внезапную слабость, я откинулся на спинку сиденья.
– И что ты собираешься делать? И вообще, чья это машина?
– Не важно.
Джо мягко затормозил, остановился примерно в пятидесяти ярдах от шоссе и заглушил двигатель. Наступила тишина. Я смотрел вперед через ветровое стекло.
Впереди был какой-то водоем. Разглядеть его в полумраке было трудно, и я видел только мерцающий лунный свет на водной глади. С выключенной печкой в машине быстро холодало. Я поежился.
– Где мы?
– Водохранилище Коуэн. Летом здесь лучше.
– Джо…
– Пятьсот тысяч долларов, – сказал Джо, не сводя глаз с заснеженного шоссе рядом с нами. – Деньги наркокартеля – изъяли в прошлом месяце во время рейда. Прямо сейчас их отправляют на хранение в Бюро.
– Картелю есть дело до Купера?
– Нет, картелю есть дело до Омахи. Мы просто передаем их продукцию.
– Не очень хорошо, судя по всему.
– Не начинай, Томми. Ты понятия не имеешь, что здесь происходит.
– Грязные копы перевозят грязные деньги. Суть я, кажется, уловил.
Джо повернулся и пристально на меня посмотрел. Потом наклонился, и его массивная фигура будто заполнила собой всю темную машину.
– Сынок, ты не знаешь, о чем, черт возьми, говоришь. Это тебе не большой город. Мы здесь все на грани, понимаешь? Конечно, это грязные деньги. Человек, которому они принадлежат, приезжает в город. Он хочет вернуть свои деньги. Мы делаем дело, и проблема улажена. Но поверь мне, он из тех, кого злить не стоит.
Я смотрел на воду.
– Значит, тебе нужна моя помощь, чтобы напасть на фургон. Ты получишь свои деньги, я получу свою пулю. Ты поэтому застрелил Фостера?
– Фостер убил ту женщину. Он сам виноват и получил свое.
– Может, лучше, чтобы тот парень, чьи деньги ты
