звучало, я должна сказать ей спасибо.
Не заявись она ко мне на работу, Максим продолжал бы делать из меня дуру, развлекаясь на полную катушку с молотыми проститутками.
Приличнее слов у меня для этих особ уже не осталось. Все ночью выплакала.
— Блядь… — он с такой силой отбрасывает мой телефон, что тот, ударившись об столешницу, отскакивает и с шумом падает на пол. — Я поверить не могу.
Андрей падает в кожаное кресло и, откинув голову назад, закрывает лицо руками.
Чтобы ему было проще поверить, я сегодня к шести утра поехала в клинику. Забрала у начальника охраны видеозаписи, а ту, что сняла камера, направленная на вход в мой кабинет, попросила сбросить мне на телефон. Звук нечеткий — она преимущественно пишет картинку, но разобрать вполне можно.
— Почему ты мне ещё вчера не сказала? — в голосе сына проскальзывает укор.
— А ты бы мне поверил? — задаю вопрос в лоб.
По тому, как он отводит взгляд, становится ясен ответ.
Значит, я не ошиблась, девчонка в душу Андрею успела запасть.
— Вот и я так думаю, — продолжаю. — Пока у меня не было записи, ты бы меня и слушать не стал.
— Вчера весь день думал, что вы с отцом постараетесь от нее избавиться. Не примите мой выбор. Выгоните или опозорите. Был готов к этому.
— Я бы не стала обижать хорошую девочку.
— Я знаю, прости…
Повисает неловкая пауза. Он тоже до конца не осознал. Необходимо время.
Я сама ещё не до конца поняла, что происходит.
Версии Анны и моего мужа настолько разнятся, что у меня возникает желание провести им очную ставку. Хотя, с другой стороны, почему это должно меня волновать? Факт измены муж подтвердил, а остальное — детали, не играющие никакой роли.
Скучно со мной стало? Обыденно? Пресно?
Я многое могу понять, но не подлость.
Он ни разу и словом не обмолвился о том, что чего-то не хватает в супружеской постели. Не сказал, что интерес ко мне утих…
Мой телефон, валяющийся на полу, оживает.
Андрей первым встает и, подняв его с пола, произносит:
— Отец звонит.
— Можешь сбросить, — отзываюсь прохладно.
— Ты его не простишь?
— Он мне вчера сказал, что Анна — сестра его бывшей любовницы. И что он платил ей или им за молчание.
— Охренеть, бизнес прибыльный! — едко хмыкает сын, стараясь скрыть за показным весельем свои истинные чувства. — А мы тут корячимся! Оказывается, можно было проще заработок найти.
— Ты ведь помнишь, легкие деньги как приходят — так и уходят легко.
Не думаю, что девушки накопили на что-то существенное. Шубы из лимитированных коллекций и эксклюзивные ювелирные украшения — инвестиции так себе. Это даже я понимаю.
— Не заговаривай мне зубы! Что ты делать собираешься?
— Разводиться, конечно. Только перед этим хочу провести независимый аудит всей деятельности банка за последние пять лет.
— Ты думаешь, он ещё и воровал? — Андрей выглядит обескураженным.
— Я не знаю, но, имея вереницу любовниц, я бы на его месте готовила для себя финансовую подушку безопасности, о которой никто бы не знал.
Глава 8
Глава 8
— Женя, что происходит? — Тимофей Вячеславович смотрит строго. — Ты, вообще, что творишь со своим здоровьем? Я тебя не узнаю.
— Так плохо выгляжу? Думаете, пора делать подтяжку лица? — стараюсь перевести разговор в более мирное русло, но он, похоже, шутить не настроен.
Мне везет. Пока что достаточно эстетической косметологии, естественно, премиального уровня.
— Сейчас дошутишься у меня! Серьезно с тобой разговариваю! Это что вообще такое?! Ещё два месяца назад всё было в порядке! Мне показать тебе прошлые результаты анализов? — наседает, и я начинаю жалеть, что вообще сегодня на работу пришла.
Ещё позавчера я попросила регистраторов освободить мне всю ближайшую неделю от записи. Оставила только несколько семей с проблемными детками, где руку на пульсе приходится держать. Остальных перенаправили на коллег.
Несмотря на внешнее спокойствие, я, откровенно говоря, не в форме. Постоянно проваливаюсь в свои мысли, начиная грустить, да и поднявшаяся из-за измены суета отвлекает нещадно. Все вопросы, связанные с деятельностью банка, требуют от меня полного погружения.
Я никогда не интересовалась, что и как делает муж. Доверяла ему и не считаю это чем-то ужасным. Мы были семьей, единым целым.
— У меня всё отлично, — запоздало натягиваю на лицо милую гримасу. Подхватив в руки лист с результатами экспресс-анализов, пробегаюсь по столбцам взглядом. — Ничего особенного. Сейчас зима. У многих авитаминоз.
Отложив в сторону лист, выдерживаю его прямой недовольный взгляд.
Знаю, что он мне скажет, и полностью с ним согласна. Но в моем окружении не так много врачей, которые бы посещали коллег и выполняли все предписания. Во-первых, большинство считает себя самыми лучшими специалистами, и, естественно, лучше других мы знаем, как и чем себя лечить. А во-вторых, ну страшно ведь, если говорить честно!
Меньше знаешь, крепче спишь.
Кстати, о сне.
Он бы мне не помешал.
Подряд несколько бессонных ночей, несметное количество кофе и отсутствие полноценных приемов пищи сделали свое дело. Бешеный пульс и легкий тремор в руках. К слову сказать, в голове всё тоже дрожит, но об этом никто кроме меня, к счастью, не знает.
— Ты зубы-то мне не заговаривай! Нашлась тут самая умная, — ворчит на меня друг отца.
Тимофей Вячеславович — тот человек, благодаря которому в свое время я влюбилась в медицину. В прошлом превосходный нейрохирург, он взялся оперировать мою бабушку в той ситуации, когда остальные только разводили руками. Продлил ей жизнь на пятнадцать лет. После этого они с отцом крепко сдружились, и он часто бывал у нас дома. Я обожала слушать его рассказы о нестандартных случаях из операционной.
Прониклась до глубины души, хоть и не рискнула связать свою жизнь с хирургией.
Несколько лет назад он пережил инсульт и из-за последствий не смог вернуться в операционную. Добрые, некогда заглядывающие в рот коллеги быстро попросили его освободить место и отправили на пенсию.
С тех пор он работает неврологом у нас в клинике. А заодно и за мной лично присматривает. К примеру, сегодня мы столкнулись на входе, и он, окинув меня осуждающим взглядом, отправил сдавать анализы.
Зачем только согласилась? До сих пор робею перед ним почему-то.
— Я чувствую себя великолепно.
Лукавлю слегка. Ещё две недели назад мои слова были бы правдой. В свои без малого сорок пять я привыкла вести более активный образ, чем многие в двадцать лет.
Можно сказать, порхала, пока муж крылышки не отсек.
Как любит говорить лучшая подруга, мой возраст
