«Гей вы думайте, братцы, вы подумайте, И меня, Ермака, братцы, послушайте. Зимой мы, братцы, исправимся, А как вскроется весна красная, Мы тогда-то, други братцы, в поход пойдем, Мы заслужим перед Грозным Царем вину свою: Как гуляли мы, братцы, по синю морю, Да по синему морю, по Хвалынскому[3], Разбивали мы, братцы, бусы корабли, Как и те-то корабли, братцы, не орленые, Мы убили посланничка Всецарскаго! Как и лето настанет, братцы, лето теплое, Да, пора уже нам, братцы, в поход идтить. Ой вы, гой еси, братцы, атаманы молодцы, Эй вы, делайте лодочки коломенки, Забивайте вы кочета еловые, Накладайте бабаички сосновые, Мы поедемте, братцы, с Божьею помощью, Мы пригрянемте, братцы, вверх по Волге реке, Перейдемте мы, братцы, горы крутые, Доберемся мы до царства басурманского, Завоюем мы царство Сибирское, Покорим его мы, братцы, Царю Белому, А царя-то Кучума в полон возьмем И за то-то Государь Царь нас пожалует. Я тогда-то пойду сам ко Белому Царю, Я надену тогда шубу соболиную, Я возьму кунью шапочку под мышечку, Принесу я Царю Белому повинную: Ой ты гой еси, надежда православный Царь! Не вели меня казнить, да вели речь говорить: Как и я то Ермак сын Тимофеевич, Как и я то воровской Донской атаманушка, Как и я то гулял ведь по синю морю, Что по синю морю, по Хвалынскому, Как и я то разбивал ведь бусы корабли, Как и те корабли все не орленые, А теперича, надежда, православный Царь, Приношу тебе буйную головушку И с буйной головой царство Сибирское!»
Молча слушал Ермака круг казачий. И думали казаки «думушку единую». И сладка им была мысль искупить свои грехи, свои грабежи и нападения на купцов великим подвигом, таким подвигом, который прославил бы навсегда имя казачье. А слава казачья донцам была всего дороже.
Смотрели казаки на снегом покрытые, поросшие густым лесом горы и хотелось им перешагнуть за них, поглядеть, что там делается за горами, какие народы там живут и как воюют. Много повидали они на своем веку. Ходили по Азовскому и Черному морям, видали турецкие города, видали высокие страшные горы Кавказа, но за Каменным поясом они не были ни разу. И тянула их к себе эта неведомая, неизвестная даль, и охотою шли они на труды и лишения походной жизни, шли на опасные бои.
– Любо! Любо нам, Ермак Тимофеевич, с тобою идти! Любо покорить царя Сибирокого и подарить его Московскому православному Царю! Любо… Аминь!
Низко поклонился кругу атаман и вышел с площади. За ним разошлись и казаки. И на другой день закипела работа.
Всю зиму стучали в лесу топоры, визжали пилы – то казаки строили себе легкие лодки. Заготовляли «зелие» – то есть порох, лили пули, устанавливали маленькие пушечки, солили мясо впрок. Строгановы усилили небольшую дружину казаков тремя стами находившихся у них на службе воинов – русских, татар, литовцев и немцев, придали им еще проводников и переводчиков, и весною 1581 года отряд Ермака в 840 человек был совершенно готов к походу.
С этими маленькими силами, ничтожными числом, Ермак отправился в поход, завоевывать громадную Сибирь. Он разделил отряд на части, назначил в каждой атамана, назначил есаулов, сотников и пятидесятников, и пошел за Уральский хребет. Четыре дня плыл Ермак на лодках вверх по р. Чусовой до устья р. Серебряной, а потом два дня шел по Серебряной до Сибирской дороги. Здесь Ермак высадился на берег и построил укрепление, названное им «Кокуй-город». Сложив здесь запасы и обеспечив таким образом, на всякий случай, путь отступления, Ермак налегке поплыл в р. Туру, за которой начиналось уже царство Сибирское. Здесь в татарском улусе казаки захватили важного князя – мирзу Таузака.
Ермак Тимофеевич
Ермак потребовал его к себе и допросил о царстве Кучума. Таузак правдиво и точно рассказал Ермаку, каково царство Сибирское, и за то Ермак отпустил своего пленника на волю. Таузак отправился к царю Кучуму и известил его о движении на Сибирь неведомых белолицых людей. Кучум собрал совет из старшин. В тесном юрте уселись желтолицые и косоглазые обитатели Сибири, и Таузак повел перед ними свой рассказ:
– Идут, – сказал он, – из-за Каменного пояса люди страшные, ростом великие. Глаза у них быстрые. А из луков своих они стреляют огнем и громом смертоносным, который далеко попадает, ранит до смерти и всякие доспехи наши пробивает насквозь. А называют они себя донскими казаками! Быть беде!
– Быть беде! – повторили старшины, и призадумался весь их совет.
– К этому были приметы и указания, – сказал один татарский мирза. – Видели подданные мои город в небе, и в том городе были видны христианские колокольни. А в реке Иртыше в тот час вода стала кровавой.
