бы не менее счастлив, если бы Рая заняла это место – у неё острый ум, железная воля, прирождённый лидер, – но она была слишком… чиста для этого мира и категорически отказалась, выбрав другой путь. По крайней мере она всегда готова помочь мне с девушками, которых мы вырываем из лап работорговцев. Её сострадание безгранично, а решительность поражает. Иногда, глядя на неё, я думал, что, возможно, именно она, с её чистым сердцем и непоколебимой верой в добро, способна изменить этот прогнивший мир. Но это уже совсем другая история…
Годы шли, а эти твари, несмотря на все наши усилия, возвращались снова и снова, как многоголовая гидра, и продолжали похищать невинных девушек. Сколько бы мы ни уничтожали их главарей, сколько ни сжигали их гадюшники, где они держали своих жертв, сколько мы сами ни были на грани смерти… Они возрождались из пепла и возвращались с новой силой. Этот бой казался вечным, проклятым кругом, из которого нет выхода.
В этот момент к нам подошли Рая, Маттео, Никола и Габриэла. Сын, бросив на свою сестру быстрый, испепеляющий взгляд, обратился ко мне:
– Пап, я хочу на следующей неделе отметить восемнадцатилетие здесь, на вилле, устроить грандиозную вечеринку. Но Рая, собирается пригласить сюда своего… парня на «свидание». – он раздражённо фыркнул, поджав губы. – Что, по-моему, верх идиотизма. Ему не нужно знать, насколько Рая богата! Пусть сначала докажет, что чего-то стоит!
– Я могу просто переломать ноги её Бруно, и дело с концом. – вставил Никола с дьявольской ухмылкой, так сильно напоминая в этот момент Алессио в молодости.
– Нико! Сколько раз я тебе говорила – никаких упоминаний о насилии по отношению к людям не из нашего мира?! – Марсела резко встала, её голос, несмотря на внешнее спокойствие, прозвучал как удар хлыста. Алессио, напротив, едва заметно кивнул сыну, одобряя его рвение защитить кузину.
– Мама, это был бы неплохой способ отвадить его. – сказала Габи, самодовольно ухмыляясь.
– Тётя Марсела, Рая слишком добрая. Этот Бруно… он может использовать её. Я не позволю, чтобы ей причинили боль. – добавил Маттео. В этот момент он казался старше своих лет, в его глазах горел тот же огонь, что и во мне, когда речь идёт о близких мне людях.
Я тяжело вздохнул, глядя на детей. Гордость и тревога боролись во мне. Даже в свои юные годы они уже готовы защищать семью. Хотя вся эта ситуация с Бруно… далеко не идеальна. Рая уже год встречалась с этим парнем, и он, мягко говоря, вызывал у всех нас стойкую антипатию. Мы провели тщательную проверку – никакого криминального прошлого и тёмных пятен в биографии. Но принять его в семью так и не смогли. Точнее, все, кроме Насти. Она встала на сторону дочери, велев всем нам заткнуться и принять её выбор. Рая любит Бруно, и этого достаточно. Я был готов мириться с этим мальчишкой, по крайней мере, пока. А вот у Маттео терпения явно не хватало.
Я посмотрел на свою старшенькую. Она, казалось, была полностью погружена в изучение маникюра, как будто весь этот разговор о Бруно и вечеринке совершенно её не касался, и ей уже порядком осточертели эти мальчишеские разборки.
– Принцесса, – обратился я к ней, стараясь вложить в голос всю ту теплоту, которую ощущал к своей девочке. – может быть, ты пересмотришь свои планы насчёт свидания? Я знаю, ты давно хотела поехать в Россию, навестить старую подругу. Почему бы тебе не спланировать эту поездку как раз на следующую неделю? – я сделал паузу, давая ей время обдумать моё предложение. – И, прежде чем ты ответишь, хочу сказать, что я уже обо всём позаботился и с тобой поедет Валерио.
На мгновение Рая задумалась. Её взгляд скользнул куда-то вдаль, а затем в её глазах промелькнула искорка – благодарности и радости.
– Хорошо, пап, спасибо! Ты лучший! – воскликнула она, и её лицо озарилось такой лучезарной улыбкой, что, казалось, само солнце засияло ярче. Она подбежала ко мне, легко чмокнула в щеку и, помахав остальным рукой, добавила: – Я поеду. Мне завтра рано вставать к первой паре.
Дочь грациозно развернулась и быстро направилась к выходу, оставив после себя едва уловимый аромат жасмина. Глядя ей вслед, я не мог не заметить, какой сильной и независимой она стала. Моей маленькой принцессе уже двадцать три, а для меня она всё та же девочка, которой я когда-то заплетал косички.
Маттео и Никола, не скрывая ликования, торжественно хлопнули друг друга по ладоням. Габриэла, наблюдая за их бурной радостью, лишь покачала головой, но уголки её губ всё же дрогнули в едва заметной улыбке. Она расслабленно откинулась на шезлонг и, уткнувшись в экран телефона, с головой погрузилась в оживлённую переписку. Её пальцы быстро бегали по клавиатуре. Судя по ехидной ухмылке, которая то и дело появлялась на её лице, скоро мне предстояло разбираться с очередной выходкой неугомонной троицы.
Именно в этот момент я поймал себя на мысли, что любовь к детям – это неиссякаемый источник, из которого я черпаю силы. Несмотря на всё напряжение и постоянный риск, присущий нашей работе, мне было жизненно необходимо знать, что они в безопасности, что они счастливы, что я могу защитить их от тьмы этого мира.
Наша жизнь полна сложностей, острых углов и постоянных испытаний. Но она также наполнена яркими вспышками радости, звонким смехом и непоколебимой взаимной поддержкой. В противовес той непроглядной тьме, которую таит в себе наш мир, моя семья – маяк, путеводная звезда, которая позволяет мне не сбиться с пути и верить в лучшее.
Я повернулся к жене, и она уже смотрела на меня, её глаза сияли теплом и любовью. Семнадцать лет… А она всё также прекрасна, моя Biancaneve. Я взял её руку, переплетая наши пальцы.
– Всё будет хорошо, любовь моя. – прошептала она, словно прочитав мои мысли.
Я кивнул, крепко сжимая её руку. С ней рядом я был готов ко всему. К вечной борьбе с тьмой, к безумным выходкам детей, к любым бурям, которые может принести жизнь. Моя семья – моя крепость, неприступный бастион. И пока мы вместе, мы непобедимы.
Конец.
