октябре.
– М-да, видишь, Саша, всё же Карина у нас старшая сестра.
Какая странная всё-таки манера вести беседу. Эти двое как будто что-то такое вместе прошли, что на два сказанных слова у них было пять общих непроизнесённых. Самой Саше всего двенадцать. Её тоже уже зачислили в какие-то сёстры?
– Вы что, успели породниться?
– Нет.
– Ага.
«Нет» сказал Гюрза. Карина на него посмотрела, но промолчала. Как ей не холодно в этих полосках ткани? Хотя вон кожа – где-то бледная, а где-то уже красная от прошлого солнца – всё же покрылась мурашками.
– Что?
Саша мотнула головой. Если всем можно быть невежливыми – она тоже будет. И как бы так ещё спросить вот что…
– Гюрза, а когда у тебя забирали… когда мой отец забрал у тебя злость, у тебя было так, что всё двоилось?
– Да.
Он не стал спрашивать, почему ей интересно, вообще ничего больше не сказал. Как это: тёмный и такой воспитанный? Разве же так бывает?
Если родители половину скрыли, а половину переврали, то бывает вообще всё. А дети строились возле домиков, и кто-то нет-нет да и смотрел на небо.
– Ваше высочество! – к ним спешила высокая, нервная женщина в длинном бежевом платье. Волосы почему-то собраны в пучок. Неэстетично.
– Ваше высочество, могу ли я спросить…
– Спрашивайте.
– Я старшая по восемнадцатому дому, ваше высочество.
Точно же, точно. Кто-то ведь этих детей должен был сопровождать. Присматривать за ними. Проверять, как заправлены кровати. Отец и мама вечно спорили из-за регламента – и кого назначать, и как считать выслугу, и как проверять, чтобы с детьми в Садах всё было хорошо. Саше родители сюда ходить единодушно запрещали, но она и сама не собиралась – будто без Садов мало поводов для споров! И вот теперь перед ней стояла поджарая женщина и уточняла:
– Ваше высочество, скажите, если можно: долго ли будут длиться изменения погодных условий?
Это она про небо?
– Никто не знает, – сказала Карина, и Гюрза ткнул её локтем под рёбра.
– Это эксперимент моего отца, – сказала Саша, – гостья просто не знает ситуации. Дальнейшие указания даны будут дополнительно. Да, кстати, театр временно закрыт.
Женщина слушала, кивала, делала пометки в блокноте.
– Угу, угу… благодарю, ваше высочество. А вот могу ли уточнить насчёт одежды: выдать им зимние комплекты?
Если бы она знала.
– Выдать им что-то, чтоб они не мёрзли, – сказала Саша. Вот бы получалось как у мамы – что все сами виноваты, что ещё не поняли, а она-то молодец. – Сообразно ситуации.
– Есть комплекты для снежной погоды, банные, для купания, на выход, на жару, – перечислила старшая. – Какой из них счесть подходящим для прохлады?
Почему здесь нет мамы? Мама бы всё разъяснила. Гюрза откашлялся:
– Если ваше высочество позволит мне взять слово…
А что ей остаётся?
– Позволяю.
– Я бы сказал, что могу что-то сотворить. По крайней мере на первое время. Но мне нужны мерки детей и темнота.
Карина вытаращилась на него:
– Ты же сказал, что на чужой земле не можешь ничего!
– Ну, тут они все одинакового кроя, – Гюрза пожал плечами. – Не знаю. Я могу попробовать. Это же не твои безумные идеи.
– Гюрза, Гюрза, – Карина даже за рукав его задёргала, вот ведь отсутствие воспитания, – Гюрза, а давай сделаем им безумные? А давай как в тот раз, когда мы рыцарей усыпляли? Силу берём мою, а делаешь ты!
– Отец сказал: так опасно. После прошлого раза. Да ты вспомни: нас обоих тогда шатало.
– Мало ли что он сказал!
– Повелеваю, – сказала Саша. И опять же – пыталась скучным папиным тоном, когда он ставил точку в спорах, а получилось только показать, что она не спала две ночи. – Всем старшим быстро опросить детей по поводу их одёжных предпочтений. Цвета, рисунок. Пусть все быстро распишут и сдадут.
– Только внутри сидя распишут, – подсказал Гюрза, – холодно же.
– Но, ваше высочество, как же тогда добраться до залов приёма пищи?
– Пусть старшие по домам, у кого есть одежда, принесут на всех.
Хоть бы она не ошиблась, хоть бы тех старших в принципе хватало, хоть бы отец там перестал смотреть на платья и вернулся к своим прямым обязанностям. Чтобы не одна Саша тут выкручивалась!
– Как скажете, ваше высочество, – кивнула старшая. Ручка, оказывается, помещалась в специальный карман у воротника. – Мне передать остальным или же вы пришлёте Голос?
Ой, этого Голоса ещё поди найди, и про отца ему всё объяснять…
– Я доверяю вам передать мои слова.
– Благодарю, ваше высочество! Всю жизнь мечтала побыть королевским голосом. Извините!..
Она направилась было обратно к детям – всё то время, что старшая и Саша говорили, те были неподвижны, – но тут к ним подбежала девочка.
Она не стояла со всеми во дворе – выскочила из домика, чуть-чуть замедлилась, оглядела застывших во дворе и кинулась к старшей.
– Отдайте!
Две косички, в одной есть лента, в другой нет; мятое платье цвета тушёной капусты; вздёрнутый подбородок.
– Отдайте! У кого из вас она?
– Ириса, как ты себя…
– Отдайте, отдайте!
– Ты про него, что ли? – Гюрза протянул ей воробья.
– Да! А вы забрали всё, эти забрали, у-у-у, ненавижу!
– Ириса, нельзя говорить такие слова!
Бедная старшая.
– Пока мой отец восстанавливает силы и временно передал мне полномочия…
Вообще-то он сказал совсем не то, но никто не услышит запах чеснока, никто тут не поймёт, что она врёт:
– …пока я отвечаю за Сады и за дворец, я говорю, что можно.
– Ваше высочество, разве это подобает…
– В исключительных случаях. Этот – исключительный. Повелеваю никаких взысканий не накладывать. И потом, вы разве передумали быть голосом?
Гюрза кивнул ей из-за спины старшей. Можно подумать, Саше важно одобрение каких-то там! Она и так знает, что на этот раз сказала всё как надо. Мама тоже бы так сделала.
– Вы свободны. Это невинное дитя присоединится позже.
Дитя прижало воробья к щеке и зажмурилось. Потом открыло глаза.
– Вот и не буду говорить спасибо, – она оглядела Сашу с ног до головы, будто примеривалась, куда бы плюнуть, – даже принцессе не буду.
– Эй, – сказал Гюрза, – ну это же невежливо, ты что.
– Ну наконец-то хоть кто-то нормальный, – сказала Карина, – не в смысле не сказать спасибо, а вообще. Да я тебя уже видела! Ты с кроликами, да?
– Пока их у меня не заберут.
– Да почему в твоих Садах то печаль отберут, то кроликов?! – возмутилась Карина, как будто Саша лично это всё спроектировала.
«В твоих Садах»! Да Саша знать не знала, как отец там всё устроил!
– У меня тоже кое-что изымали, – ответила ровно, – и я
