жить с ним вечно в идеальном мире.
– Еще немного, и я открою секрет воскрешения! Я же просто не хотела, чтобы кто-то еще испытал ту же боль потери любимых, что и я! Почему ты меня не понимаешь?! – вскричала Лани, утирая слезы.
– А почему ты, не понимаешь, что люди в Октароне сейчас испытывают эту самую боль потери? И не из-за «чудовищ», как ты их назвала, а из-за тебя.
Лани закатила глаза. Наука всегда требует жертв!
– А я отвечу, Накиланэ, – голос магистра сорвался. – Потому что тебе давно плевать на боль других людей! Ты забыла о своей цели, хотя продолжаешь прикрываться ею!
– Ты говорил, что я стану великой, когда я была еще ребенком! И я стала великой! Так чему же ты удивляешься?!
– Не удивляюсь, Накиланэ! Сожалею! Я забыл, что великие дела и добрые дела чаще всего не одно и то же!
– Тогда во что же ты верил? Что, по-твоему, я должна была сделать… доброго? – последнее слово Лани выплюнула, как яд.
– Ты должна была сделать Айну лучше, Накиланэ, а не разрушать его!
Он кричал. Страшно кричал. И каждое слово, будто проклятие, навечно впечатывалось в нее, причиняя невыразимые муки. Как он может так с ней поступать? Она же… любит его.
– А где все это время был ты? – захлебываясь слезами, вскрикнула Лани. – Спаситель, дракон подери, человечества, что же ты не остановил меня?! А я отвечу. Ты боялся! Сидел в своем Тироне, лелея свой ставший безразмерным, благодаря мне, резерв, и боялся меня, своего создания! Тебя же рядом никогда не было!
Кравани сразу как-то постарел. Его рука скользнула в широкий рукав мантии.
– Поэтому я и сказал, что это моя вина, звездочка, – голос у него стал ломким, пропитанным сожалением.
Предчувствие необратимого стало явственнее. Он же не может… нет, он не может. Кто угодно, только не он.
– Ты права, я действительно боялся. Только не тебя, а того, что мне следовало сделать с тобой еще десятилетия назад. Все эти годы я надеялся, что ты поймешь, к чему ведут твои эксперименты, одумаешься… Видимо, плохой из меня учитель. Прости, что сделал из тебя… это.
Стилет в его руке мелькнул серебристым росчерком, чтобы в следующий момент оказаться вогнанным по самую рукоять ей в сердце.
– Нет! – слаженный вопль пронзил Пустынь.
Самоуверенный хам и самовлюбленная истеричка, которых она всю жизнь презирала, кинулись защищать ее от магистра, которого она всю жизнь боготворила, а он ее убил. Как странно.
Лани удивленно переглянулась с невесть откуда здесь взявшейся необычайно грустной девчонкой в странной одежде с короткой стрижкой разноцветных волос. А в следующее мгновение ее душа, более не скованная телом, навсегда растворилась в пустоте, последнем подарке ее любимого.
– Что ты наделал?! – Синьягил взревел раненым зверем, кидаясь к опрокинувшейся на черный песок Лани.
– Мы так не договаривались! – истерично завопила Эллемья, закрывая их от ставшего вдруг невообразимо чужим магистра.
– Ты позвала меня, чтобы я остановил безумства Накиланэ. Я остановил! – Кравани вновь повысил голос. – И предотвратил хотя бы часть разрушений, вызванных моей непростительной ошибкой!
– Ты ее убил! – Синья первый и единственный раз обратился к учителю на «ты» и вскочил, хватая его за горло. – Убил в зоне пустоты, где душа растворяется навечно!
– Думаешь, мне легче? – Кравани устало прикрыл веки, даже не пытаясь высвободиться.
– Думаю, да, – Синья сплюнул, отбрасывая его прочь. – Теперь вам легче. Лани была права. Вы трус, и из-за этого все ваши проблемы. Были, есть… и будут.
– Уйдите, магистр, – коротко выдохнула Элли. – Пожалуйста.
Дважды его просить не надо было. Оставшись вдвоем, его ученики опустились на песок рядом с телом. Элли закрыла Накиланэ глаза, утерла слезы, по-детски хлюпнула носом и обернулась к разрастающемуся зареву на горизонте.
– И что теперь делать?
– Мне надо спасти Октарон. То, что еще можно спасти, – Синья отчаянно запустил руки в белоснежные волосы.
– Вернешься туда? – в ее голосе скользнул ужас. – Ты же погибнешь! Или сойдешь с ума от вида гибели родного города…
– Капитан тонет вместе с кораблем, – отрубил он. Помедлил, но все же решился подцепить когтем ее подбородок, скрещивая взгляды. – Но, если я вдруг погибну, то хочу, чтобы ты знала. Если бы не ты, моя драконья личинка, я бы навсегда остался никому не нужным трущобным мальчишкой.
– Прекрати подлизываться, драный пард, – фыркнула она, утыкаясь лбом ему в грудь. – Будем откровенны, если уж кого и благодарить за то, что мы не остались никому не нужными жалкими посредственностями, так это Лани. Она пусть и была сумасшедшей, но все же именно она из нас четверых была истинным гением. Поэтому мы ее и не остановили. Ни Кравани, ни мы с тобой. Ведь ее процесс творения… был прекрасен. Она действительно могла бы стать богом нового мира.
Голос Элли дрогнул, и какое-то время они просто молчали.
– Я верну ее в Аноринор, – наконец, выдохнула Элли. – И постараюсь сделать хоть что-нибудь для предотвращения дальнейшей катастрофы. Только теперь все придется делать втайне. Аладар наверняка заклеймит нас позором за наши опыты. Или вовсе за все, что сделали.
Синья обернулся к Накиланэ, белому пятну посреди черной пустыни.
– А надо бы заклеймить за то, что мы несделали, хотя могли.
Над дюнами вновь повисло молчание.
– Я попробую продолжить ее работу, – тихо пробормотал Синья.
Эллемья скорбно улыбнулась. Он никогда не смирится с потерей той единственной, которая всегда принимала его таким, какой он есть. В отличие от Элли, Лани не пыталась его переделать.
– А я хочу избавить людей от повторения наших ошибок, – призналась она.
Синьягил устало кивнул. Возможно, она права. Люди, к сожалению, ничему не учатся на чужих ошибках. А свои иногда могут обходиться слишком дорого.
Птеры с всадниками взмыли в воздух, всколыхнув черные пески, и скрылись в угрожающе багровеющих небесах. На Пустынь опускалась тревожная тишина. Вокруг растекалась пустота, пожирая магическое поле, оставляя после себя вечный памятник тому, кто хотел зажечь свет, но все спалил, и наступила тьма.
Глоссарий персонажей
Аро – маг, охотник на чудовищ из клана Драконьего Когтя. Восьмой Паладин Эйя, Хранитель Скрижали.
