— Они думали, что эта беседа была кнутом, но сейчас я покажу им, что такое кнут. А ну, сука-блядь, нахуй, бегом, блядь!!!
Студентики побежали во двор, а я дождался, пока ассистент Сары принесёт бадью с двумя десятками вымоченных розог.
— Каждая из присутствующих тут мразей должна запомнить раз и навсегда — никогда не стоит злить или расстраивать председателя Вэя! — произнёс я, вытаскивая из бадьи случайную розгу. — Кто первый, вашу мать⁈ Староста — сюда! К барьеру!
Во дворе размещена полоса препятствий, построенная мною по памяти — в школе была такая же, с барьерами, дугами, рукоходами, стенами, лазами и прочими дрючками.
— К барьеру! — повторил я приказ. — За то, что ты вынудил меня повторить приказ, удваиваю твоё наказание — двадцать ударов вместо десяти!
Гань молча подошёл к барьеру и приготовился получать пиздюли. Наверное, он думал, что я буду бить слегка, да?
Первым же ударом ломаю розгу об его жопу и он начинает орать от боли, как оглашённый.
— Госпожа Суруо, боюсь, что вынужден попросить вас доставить ещё больше розг! — обратился я к Саре.
— Хорошо, господин председатель, — с поклоном ответила та.
Вытаскиваю из бадьи новую розгу и продолжаю экзекуцию.
Гань отключился на девятнадцатом ударе, поэтому двадцатый пришёлся по бессознательному телу. Оттаскиваю бедолагу в сторону и разворачиваюсь к остальным.
— Забудьте, блядь, привилегии, которыми вы обладали в своих академиях! — велел я им. — Здесь вы мясо, пока что, не ёбаное! Но попрёте против госпожи Суруо и меня — очень быстро, сука вашу мать, станете ёбаным мясом! Моряки о вас позаботятся и покажут вам настоящую мужскую любовь, а я получу за это пару-тройку медяков! С паршивой овцы хоть шерсти клок!
— Чем мы провинились, господин председатель? — спросил один из студентиков.
Ростом он выше остальных, по холёной физиономии и нежным рукам видно, что не из рабочих и крестьян, а, возможно, из купцов. Аристократов среди них нет, потому что аристократам делать больше нехуй, кроме как идти работать на байгуев за какие-то там деньги.
— А вот и новый кандидат! — заулыбался я. — Иди сюда, мой хороший! Отвечу на все твои вопросы!
Он попытался затаиться, но его вытолкнули «друзья» и «соратники». М-да, и этому коллективу предстоит слаженно работать в самом ближайшем будущем…
Ничего, мы ещё воспитаем из них солидарное сообщество с круговой порукой и профессиональным этикетом…
Замахиваюсь розгой, а бедолага уже начинает орать.
— Чем вы провинились? — переспросил я. — Вы не слушаетесь госпожу Суруо! А ведь она учит вас бесценной мудрости! Она даёт вам профессиональные навыки, которые в будущем, когда мы выжмем из вас всё полезное, помогут вам основать собственные школы и сделают из вас настоящих педагогов! Учителей, меняющих мир вокруг! Но не в коня корм, блядь! Н-на тебе, сука!
Десять ударов и бедолага сам отполз в сторону.
— Выбирайте добровольца сами, — потребовал я. — Десять секунд. Девять, восемь, семь…
— Я! — вышел вперёд низкорослый парень, посмотревший на меня с вызовом.
— А он мне нравится, — посмотрел я на Сару и покивал в сторону смельчака. — В мальчике что-то есть, не находишь?
Но Сара лишь пожала плечами.
— Двадцать ударов! — повернулся я к смельчаку. — Сюда подошёл, блядь, нахуй! Живо!
Жертва подошла к барьеру.
— Ещё одна мразь посмеет перечить мне — захуярю до полусмерти! — предупредил я остальных. — Никогда, вашу мать, не вызывайте мой гнев — я легко могу стать вашим персональным кошмаром! Я готов взять на себя эту ношу, если это заставит вас работать! Но даже не смейте думать, что мне будет тяжело избивать и мучить вас, недоноски поганые — наоборот, я получу от этого удовольствие!
И так, жертву за жертвой, я избил розгами каждого мудака, посмевшего охуевать в моём учебном заведении.
— Урок должен быть усвоен, как молоко матери, блядь! — велел я им. — Если урок не будет усвоен, я вернусь и буду применять жёсткие санкции — сейчас была разминочка, намёк! Не думайте, что получится отсидеться на тёплом месте и диктовать свои условия! Я здесь диктую условия! Вы всё поняли, содомизированные шимпанзе⁈
— Да, господин председатель… — начали вразнобой отвечать студентики.
— Не слышу нихуя! — рявкнул я, а затем посмотрел на правую руку. — У меня рука не устанет…
— ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ!!! — сразу же мобилизовались студентики.
— Вот теперь слышу, — ободряюще улыбнулся я. — Обратно в аудиторию, мрази, нахуй! Бегом!
И они, как дрессированные макаки, помчались внутрь. Условные, блядь, рефлексы — вырабатываю быстро и с гарантией у любого.
— Это было абсолютно непедагогично, — подошла ко мне Сара. — Это было варварство.
— Родная, для тебя стараюсь, — тихо произнёс я. — Теперь эти мудаки будут молиться на тебя, лишь бы я не появился снова. Любое слово поперёк — ну, всё, готовьте жопы! Они теперь шёлковые, а тебе даже пальцем их не пришлось трогать.
— Ладно, — вздохнула Сара. — Видимо, сегодняшнее занятие придётся отменить…
— Какой отменить⁈ — возмутился я. — Они сейчас в наилучшей форме — будут впитывать знания, как Губка Боб Квадратные Штаны! Давай — пользуйся! Ю ар велкам!
— У нас слишком мало времени, — произнесла Сара с сожалением. — Нет возможности находить индивидуальную мотивацию для каждого…
— Поэтому-то я и нашёл для них общую мотивацию! — довольно заулыбался я. — А что может быть более общим и объединяющим, чем всеобъемлющая угроза коллективных пиздюлей?
— Надеюсь, они не будут вынуждать меня вновь обращаться к тебе, — сказала Сара.
— А я надеюсь, что они снова охуеют, и я закреплю урок, — усмехнулся я. — Каждая розга им на пользу — их никогда не били, видно же.
— А тебя били? — спросила Сара.
— Некоторые разы ты и сама видела, — сказал я.
— Нет, я имею в виду дома, — покачала она головой.
— Дома — нет, — ответил я. — В армии, на улице — бывало.
— Ну, тогда мне всё понятно, — вздохнула Сара. — Ладно, пойду на занятия.
— Успехов там, — пожелал я ей. — И держи их в ежовых рукавицах, чтобы не охуевали и знали своё истинное положение в пищевой цепочке.
— У нас тут не зоопарк, — махнула она рукой, уходя.
«В
