Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
Пока Святой открывал дверь, тот успел бы прострелить его дважды. Похоже, что они думали об одном и том же, и, когда их взгляды встретились, каждый невольно улыбнулся собственным мыслям. В этот момент лицо парня выглядело располагающим: охотно верилось, что он умеет не только палить из «беретты», но и дружески общаться. Вытряхнув на ладонь фотографии, он вручил их Святому. Их было немного. На каждой – Паша Фомичев. В уголке снимка дата и час съемки. Похоже, что кого-то очень интересовало, как проводит свое свободное время Костыль. И, судя по снимкам, время он даром не теряет. Вот он сидит в баре и разговаривает с какой-то сочной брюнеткой. Глаза у женщины горящие, алчные, она прекрасно знает, что от нее требуется, и подсчитывает в уме возможную прибыль. Заведение узнаваемо, находится недалеко от Чистых Прудов. На второй фотографии – тоже женщина. Причем Костыль держит ее руки в своей ладони. Здесь нечто большее, чем обыкновенный съем красивой барышни. Скорее всего намек на чувство. Кто бы мог подумать, что у такого железобетонного человека, как Костыль, сердечко тоже замирает от женских прелестей. После подобного времяпрепровождения следует постельная суета. А в этот раз Паша Фомичев решил погулять в ресторане «Пекин». Интерьер тоже знакомый. Видно, он очень дорожит этой барышней, если решил так серьезно потратиться на нее. Следующие фотографии были сделаны на природе, и снова в сопровождении той же особы.
– А это что за диво? – Святой взял последний снимок.
– Это его мать.
– Вот это уже кое-что. Вы знаете ее адрес?
– Он записан на обратной стороне фотографии.
– Как вам удалось получить эти снимки? – не удержался Святой от вопроса.
– Это было просто, – признался посыльный, – нам помог случай. Муж вот этой женщины заподозрил свою благоверную в неверности и обратился к частному детективу, чтобы тот последил за женушкой. Вот таким образом в поле нашего зрения и попал Костыль.
– Вы занимаетесь сыскной практикой? – недоверчиво скривился Святой.
– Мы контролируем их деятельность.
Пантелей умел держать свои тайны в строжайшем секрете, иначе ему никогда не стать казначеем. Скорее всего он уже давно вышел на Костыля и со скрупулезностью, которая всегда отличала его, следил за ним, складывая фото с изображением Костыля в собственный архив. Он не желал расправляться с ним руками своих людей, предпочитая оставаться все время над схваткой (чего лишний раз светиться!), и терпеливо дожидался случая, когда его старания будут востребованы. Похоже, что этот час наступил.
Очень похоже на Пантелея.
Святого неожиданно обожгла мысль: а что, если на него тоже заведена подобная папочка, и Пантелей, скуки ради, порой рассматривает и его изображения.
– Ладно, я все понял, – потянул Святой дверь, но неожиданно крепыш придержал ее. – В чем дело?
– Это еще не все, – мягко произнес визитер. – Девица, с которой ты живешь, встречалась на днях с очень странным человеком.
– Вот как? Как он выглядел?
– Он был старше ее, с бородой. Мы попытались выяснить, кто он, но он ушел. Причем сделал это со знанием дела, оставив наших людей с носом.
– Вы следили и за мной? – скрипнул зубами Святой.
– Это не то, что ты думаешь. Просто нам не очень нравится все то, что происходит в последнее время вокруг тебя. Неделю назад тебя видели с проституткой, многие из них находятся на службе в «конторе», и поэтому Пантелей просил тебя воздержаться от сомнительных знакомств.
– Это все? – процедил Святой.
Крепыш оставался безмятежен. Пантелей умел подбирать кадры.
– Почти, – он даже улыбнулся, получилось очень располагающе. – Позвони по этому телефону, но только завтра.
– Что здесь? – взял клочок бумаги Герасим.
Этого парня могла вывести из себя только автоматная очередь в грудь.
– Телефон, по которому ты можешь достать Шамана, – и, не дожидаясь ответа, уверенно затопал вниз по лестнице.
Святой посмотрел на номер и с удивлением обнаружил, что это был телефон Пантелея.
Настя лежала на боку, подложив под голову согнутую руку.
– Кто там был? – спросила девушка.
На лице ни малейшего беспокойства, и, как ни вслушивался Святой, не уловил в ее голосе ни одной лукавой нотки.
– Ничего особенного, детка, приходил мой старый приятель. Я договорился встретиться с ним позже.
– Ты мне ничего не хочешь сказать?
В глазах девушки промелькнула настороженность, или ему это показалось?
– А что ты хочешь услышать?
Святой подошел ближе.
– Мне показалось, что ты чем-то расстроен.
– Тебе не показалось, мне известно, что ты встречалась с мужчиной. Он значительно старше тебя.
В этот момент Герасим себе не понравился – голос неожиданно сорвался.
Самое скверное заключалось в том, что он продолжал смотреть на темный треугольник волос на лобке Насти, не решаясь взглянуть в глаза. А когда, наконец, отважился, увидел, что она ничуть не обеспокоена, а дрожащие ресницы только усиливали безмятежную невинность ее лица.
– Боже ты мой, а я-то думала, что произошло нечто ужасное! – всплеснула Настя руками. А потом зашлась в неудержимом хохоте. – Герасим, а ведь ты ужасный ревнивец. Ну признайся же!
– Кто это?
– И как тебе его описали? В возрасте, с бородой?
– Да, – признался Герасим.
– Это же мой отец! – воскликнула она с негодованием. – Как ты мог подумать что-нибудь плохое обо мне.
Возмущение, еще минуту назад распиравшее его, вдруг неожиданно съежилось, стало напоминать пустую ребячью обиду.
– Извини меня, если можешь, – произнес Святой, опустившись на колени. Лучшая форма покаяния перед любимой и желанной женщиной. – Я иногда даже сам не знаю, что говорю. Ты мне почти ничего не рассказывала об отце…
– Давай забудем это недоразумение, – обхватила Настя Герасима за голову, и он уловил запах ее тела, напоминающий аромат парного молока. В носу защекотало, и Святой еле удержался, чтобы не расчихаться.
Его пальцы скользнули по телу Насти, и она придвинулась ближе.
Настя блаженствовала, когда его широкая, жадная ладонь неторопливо и со знанием дела путешествовала по ее телу, забираясь в самые сокровенные его уголки. Похоже, что Герасим от этого получал удовольствие не меньшее, и жмурился, как сытый кот, когда она непроизвольно вздрагивала под его пальцами. Ноги ее слегка раздвинулись, и Святой воспринял подобное движение как некое приглашение к более тесному общению.
Пальцы Святого замерли на животе Насти, упругом, по-девичьи поджаром.
Больше всего у женщин Святой любил именно живот. Особенно такой, как этот, где в самом низу чистенько и ухоженно, как на английском газоне. Особенно трогателен девичий живот – упругий, безо всяких морщинок. Это позже, после рождения ребенка, он покроется складками, а кожа на нем дрябло обвиснет, но сейчас он представлялся воплощением красоты. Бережно погладив живот, он стиснул его ладонью. Настя застонала, охотно подавшись вперед, поощряя его.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
