Рихард фон Ширах».
Тень деревьев. «Тень моего отца». Кругом тени. Прямо театр теней, честное слово.
После того как мне отказали в «интерьерных съемках», было уже всё равно, где снимать. В Хофгартене так в Хофгартене. На всякий случай я все-таки влезла в поисковик «Гугл», чтобы заранее посмотреть, как в кадре будет выглядеть кафе, в котором мы с Рихардом должны выпить по чашке чая, начав встречу.
Это было кафе «Хек», располагавшееся на углу Людвигштрассе и Галериштрассе. Проще говоря, то самое место, где по вечерам сиживал Адольф Гитлер (тогда еще не столь широко известный) после своего заключения в тюрьме в Ландсберге в 1924 году. Любопытно, хотел ли таким выбором места встречи Рихард на что-то намекнуть? Или тут, в Мюнхене, куда ни плюнь – всё места Гитлера, и мне уже мерещится, что сын фон Шираха выплетает какую-то тонкую паутину намеков на собственную связь с историей Германии и фюрером?
Вход в кафе есть с Одеонсплац. Пройдя заведение насквозь, вы оказываетесь в начале Хофгартена, на летней веранде, где расположено много-много-много белых деревянных столиков, врытых ножками в песок. Именно здесь я должна встретиться с потомком рейхсюгендфюрера и гауляйтера Вены Бальдура фон Шираха.
В означенный день мы с Сергеем и оператором приехали на место встречи – пораньше, как и положено, чтобы осмотреть окрестности перед битвой. Фон Ширах появился строго в два, когда солнце приступило к активному истреблению всего живого вокруг.
Рихарда я узнала сразу, хотя никогда раньше не видела даже на фото, – достаточно было вспомнить, как выглядел его отец Бальдур фон Ширах: нет, портретного сходства не наблюдалось, и тем не менее, в первую же секунду любой, кто когда-нибудь видел отца этого человека на кадрах кинохроники или фотографиях, понял бы, что перед ним его сын. Надо признать, что после двадцати лет в Шпандау, которые высосали из заключенного № 1 все жизненные соки, Рихард на фоне папы казался наливным яблочком. Перед шустрым фон Ширахом шествовал его живот – упакованный в оранжевую рубашку, живот этот выкатывался именно что властным апельсином, раздвигал собою полы пиджака и превращал своего обладателя в пожилую, толстую и глубоко беременную фрау. Да, женственность просматривалась в облике сына – точно так же, как пробивалась через мундиры, которые носил его отец. Бальдур фон Ширах стеснялся своей мягкости, пытаясь спрятать ее за выправкой, но это было не так-то просто.
Рихард ростом не выше метра семидесяти пяти, с развевающейся на горячем ветру густой шевелюрой, окрашенной временем в благородный серебряный цвет. Волосы его были разложены на левый пробор и ниспадали по обеим сторонам лоснящимися ушами лабрадора, крупными завитками. Что еще было выдающегося? Пожалуй, второй подбородок. Крупный нос, который вполне гармонировал с благородной внешностью Рихарда, с одной стороны, и делал его вкупе с подбородком похожим на большую сытную индюшку, – с другой. Губы фон Шираха, по краям которых, стоило ему улыбнуться, появлялись глубокие засечки, превращались в математический отрезок. Когда Рихард увидел меня, губы его расползлись в кривоватой «фамильной» улыбке, руки распахнулись в стороны, как дверцы шкафа; в его взгляде отчетливо читался восторг, лукавство и ностальгия по временам, когда дамы были в теле. На тот момент я тоже была в теле – и фон Ширах даже причмокнул губами от восторга. Потом кивнул – медленно, так, словно это был и не кивок, а легкий поклон. Провел пухлой ладонью правой руки по своему пиджаку (в другой руке он сжимал толстую книгу), – неужели ладони вспотели?
Выждав секунд десять и измерив меня взглядом, Рихард вдруг вторгся в мое личное пространство, демонстративно презрев протянутую для пожатия руку и смачно приложившись губами к обеим моим щекам.
«Ого, какой напор!» – пронеслось у меня в голове. Сделав шаг назад, я глубоким кивком передала фон Шираху всё мое к нему почтение:
– Рада познакомиться, герр фон Ширах.
– Можно Рихард. Хотя… для тебя я слишком стар, понимаю. Называй, как тебе удобно.
– Спасибо… – я чуть помедлила, – герр фон Ширах.
Рихард чинно поздоровался с Сергеем и оператором и решил поболтать со мной, пока те готовили оборудование. Плюхнулся с размаху на стул, который под его весом издал протяжный стон. Стол тоже получил удар – мой визави обрушил на него толстую книгу в суперобложке. Я поняла: для меня принес. Я прочитала «Der Schatten meines Vaters»42. Пухлая рука Рихарда мягко накрыла книгу, на которой был изображен его отец с выброшенной вперед рукой и – отдельно приставленной иллюстрацией – мальчик в шортиках, подозрительно похожий на Рихарда семидесятилетней давности.
– Значит, вы китаевед, переводчик с китайского и писатель? – уточнила я у того, кто, судя по всему, олицетворял ту самую «тень своего отца».
«Тень отца», вовсе не бесплотная, а крепко в теле, кивнула. И хотя Рихард пытался казаться невозмутимым, я заметила, как его глаза шустро скользнули по мне, чтобы понять, производит ли он должное впечатление.
Я спросила:
– Слышала, есть такой писатель, Фердинанд фон Ширах. Он родственник или… самозванец?
