Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
международный проект, сделанный Музеями Кремля. Я ушла на другую должность за десять месяцев до открытия этой потрясающей выставки, но любовь к Индии, ее культуре, искусству и людям осталась в сердце.
Несостоявшийся Пушкинский. ГМВЦ «РОСИЗО»
В 2012 году Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина должен был отмечать двойной юбилей: столетие открытия музея и девяностолетие его бессменного директора Ирины Александровны Антоновой. Очень многие из тех, от кого зависело принятие тех или иных решений, понимали, что при всех невероятных достижениях прошлых лет музей находится в состоянии стагнации, а жизнь неумолимо идет вперед, требуя иных подходов и стратегий и иного типа управления музейной институцией, более современного и коллегиального. И в 2010 году, за два года до предполагаемых празднеств, ко мне обратились члены попечительского совета Пушкинского, разные люди из разных сфер – из бизнеса и из правительственных структур, я несколько раз с ними беседовала по отдельности, один раз мы встретились неформально уже в официальных коридорах, все это держалось в тайне, но меня попросили набросать свои мысли о путях развития ГМИИ – что-то вроде конспекта концепции развития.
Как раз в это время Ирина Александровна, следуя существующим на тот момент регламентам, заказала программу развития музея организации под названием «Экокультура», возглавляемой Галиной Зайцевой. Программа была такой, какой было все, что выходило из рук этой организации, которой явно благоволило Министерство культуры, – формальной и вполне бессмысленной, но отвечающей неким заявленным критериям подобных сценариев. Неудовлетворенный этой вполне начетнической программой и прекрасно понимавший крайнюю необходимость разработки подобного документа, совет попечителей музея заказал другую версию концепции развития, написанную по-журналистски, вполне эффектно, с правильными предложениями и выводами, но несколько нереалистичную, без системного подхода, не учитывающую реального положения дел в музее и кадрового ресурса.
Я подготовила свои предложения, представила их в Министерство культуры, программа всех устроила, и со мной конфиденциально встретился заместитель министра культуры Андрей Евгеньевич Бусыгин. Все понимали, что наступает момент, когда пора менять статус-кво, но ни у кого не было реального понимания, как можно предложить Ирине Александровне покинуть свой пост. Тогда была выдвинута идея о позиции президента музея, но непонятно, кто мог бы решиться на кардинальный разговор с ней. А я в своих обсуждениях с членами совета попечителей неоднократно говорила, что для того, чтобы новому директору можно было добиться реальных результатов, в музее не должно быть двоевластия. В какой-то момент министр культуры Александр Авдеев получил согласование на мое назначение директором ГМИИ им. А. С. Пушкина у Президента России Владимира Путина. В марте 2012 года произошла смена правительства, и министром культуры был назначен Владимир Мединский, которому и предстояло осуществить эту сложнейшую рокировку в Пушкинском. Я давно обратила внимание на Владимира Ростиславовича, еще в бытность его активным участником ток-шоу – он очень тонко и умно парировал аргументы оппонентов и сильно выделялся на фоне тех, кто мелькал в то время на телевидении.
Познакомилась я с Мединским, уже ставшим министром культуры, на открытии одной из выставок в Кремле, а потом он пригласил меня в Белый дом на встречу с вице-премьером правительства Ольгой Юрьевной Голодец, курировавшей тогда вопросы культуры. Прекрасно помню, как я волновалась, первый раз попав в Дом правительства, как перечитывала все положения написанной мной концепции развития музея, боясь что-нибудь забыть. Встреча прошла замечательно, именно тогда у меня установились очень хорошие отношения с Ольгой Юрьевной, да и Мединский был явно доволен тем, как протекал разговор.
Торжественно отметили столетний юбилей ГМИИ, на который приехало огромное количество музейных директоров со всего мира, но в руководстве музея ничего не изменилось. Наступил 2013 год, мне становилось все сложнее работать в Музеях Кремля, я чувствовала, что отношение ко мне Елены Юрьевны меняется и что нужно из музея уходить. Весной 2013-го Владимир Ростиславович на условиях конфиденциальности рассказал Гагариной о готовящихся изменениях в руководстве ГМИИ, ситуация стала вроде бы менее напряженной, и в июне министр сказал мне, чтобы я шла в отпуск, хорошо отдохнула и со свежими силами в июле приступила к новой, очень сложной – я это прекрасно понимала – работе.
Я уехала вместе младшей дочерью в Италию, в Милан. Первого июля, утром, мы с ней сидели за завтраком в садике маленькой городской виллы, где арендовали комнату, и в этот момент раздался звонок. Звонил Владимир Ростиславович, он сказал мне буквально следующее: «Я сейчас еду в Пушкинский музей представлять нового директора, это – Марина Лошак. Антонова высказалась решительно против вас». У меня потемнело в глазах, было ощущение, что небо опрокидывается на меня. Я сразу представила себе неимоверную сложность всей ситуации: и напряженные отношения с Еленой Юрьевной, и понимание, что из Музеев Кремля нужно уходить, и все разговоры о моем возможном назначении, которые муссировались уже многие месяцы, несмотря на какое-либо отсутствие официальной информации, и вопрос – «а куда идти?», и ощущение полного отчаяния, когда ты много и долго размышлял, как опять сделать Пушкинский главным музейным трендсеттером страны, как раскрыть весь потенциал коллекции и музея, и вдруг это все летит в тартарары из-за того, что Антонова говорит – «через мой труп». Я прекрасно понимаю сегодня, что для ее самолюбия мое назначение было бы сильнейшим ударом – после того, как она изгнала меня из музея за неэффективность, увидеть меня в своем кабинете было бы для нее невыносимо, и она предпочла Марину Лошак, с которой мы в свое время работали вместе над проектом «Москва – Берлин». Мне потом говорили, что, поняв, сколь сильным и упорным в реализации своего видения человеком оказалась Марина, Антонова будто бы сожалела, что не согласилась на мое назначение. Кто знает, сейчас уже не у кого спросить. Во всяком случае, все последние годы своей жизни Ирина Александровна очень вежливо и доброжелательно со мной общалась, пытаясь даже привлечь на свою сторону в вопросе с собраниями Щукина и Морозова, которые она вновь пыталась объединить на московской площадке.
Утром 1 июля 2013 года, разговаривая с Владимиром Ростиславовичем, я объяснила ему, что должна в любом случае уходить из Музеев Кремля, он тоже это хорошо понимал и сразу сказал мне, что переговорил с Сергеем Капковым, тогда директором Департамента культуры Правительства Москвы, и что Сергей Александрович готов со мной встречаться. Я получила мобильный номер Капкова, но это, конечно, никоим образом не могло меня успокоить.
Мы поехали с Женей на метро в центр Милана, погуляли по Брере, но я ничего не видела вокруг, меня переполняло ощущение обрушившейся на меня катастрофы. В поездку в Италию я взяла с собой только что вышедшую книгу Аркадия Ипполитова «Особенно Ломбардия». Я ее прочитала еще в Москве, и меня поразило описание Монцы, которая находилась
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
