пытаясь ухватиться за внезапно промелькнувшую догадку. – Кто вы такие? Откуда появились? Вы что – ангелы?
Кратов отрицательно помотал головой.
– Я уже точно не ангел, – пробормотал он неверным языком. – Вот она – может быть…
– Драд-дхэйам, – выругался эхайн. – Как такое возможно? Я даже вытрезвился от хмеля! То-то я смотрю, этот дуралей Шьесс на карачках перед ней ползает! Да тут всякий не то что на карачках, а и на пузе поползет… У меня внутри все болит, вот уже сорок лет не стихает, едва я первую жену похоронил… а теперь вдруг все прояснилось и успокоилось. Будто было мне отпущение всех грехов. – Он с опасливым благоговением посмотрел на мирно спящую Озму. – Это светлый ангел залетел в мой дом. А я даже не умею его приветить как полагается…
– Сейчас этому ангелу нужна только мягкая и чистая постель, – сказал Кратов.
Лэрдзорид не глядя, через плечо, театральным шепотом гаркнул что-то на все том же варварском наречии – прислужники вышли из столбняка и кинулись выполнять распоряжение.
– И еще здесь что-то прозвучало насчет Рыцарского Устава, – продолжал Кратов.
– К демонам эту дрянь! – рявкнул Лэрдзорид и в испуге прихлопнул свой рот широченной ладонью. – Да простит пречистая янтайрн мой гнусный голос… Я не хочу даже вспоминать о войне. Как можно после такого?..
– Можно, – возразил Кратов. – Если совершенно умозрительно… У вас есть текст Устава?
– Нет у меня текста, – проворчал эхайн. – Зачем мне текст, когда я его наизусть помню… зря, что ли, зубрил его в унтерской школе?
– Отлично, – сказал Кратов. – То есть, конечно, безобразие, что в доме нет Рыцарского Устава!
– А на кой он нужен? – упирался Лэрдзорид. – Уж всех моих воинов давно нет в живых, а я свое под знаменами Нишортуннов давно отбарабанил.
– Все равно – непорядок… Что там говорится насчет ответственности солдат за их злодеяния против мирного имущества, скота и живых душ?
– Ничего такого не говорится, – удивленно сказал Лэрдзорид. – Солдаты в том неповинны. Что с них взять? А отвечать должны полководцы.
– Нельзя ли сформулировать поточнее?
Продолжая удивляться, Лэрдзорид сформулировал поточнее.
– Прекрасно, – заявил Кратов. – То есть, разумеется, полный бардак… В этом поселке есть суд?
– Есть, – покачал головой Лэрдзорид. – И чем же я провинился перед пречистым яннарром?
– Наоборот, – промолвил Кратов. – Вы меня несказанно выручили. И не только меня. Так что ждите новых милостей от гекхайана.
– Нечего мне ждать, – буркнул старик. – Не вернет он мне ни жен, ни детей.
Неслышно приблизился один из прислужников, что-то прошелестел, указывая в направлении тростниковой сдвижной перегородки. Кратов поднялся из-за стола – хмеля как не бывало.
– Сейчас я уложу янтайрн Озму в постель, – сказал он, – а сам наведаюсь в ваш суд. Если случится что-то непредвиденное… Берегите ее, гекхайэдд.
– Я ее сберегу, – пообещал Лэрдзорид, глядя в сторону. – Я ее так сберегу, что демонам тошно станет. Я за нее всякому горло перерву, не посмотрю, что т'гард…
7
Поселковый судья Дзатлэг, одних примерно лет с гекхайэддом, внешностью своей, однако же, напоминал отнюдь не Отца Тука, а пожилого, разморенного жарой льва. Седая грива была в беспорядке рассыпана по необозримым плечам, тусклые глазки прятались в морщинах, огромную рыхлую физиономию украшали пышные бакенбарды и густые висячие усы. На столе перед судьей лежала обязательная для отправления правосудия металлическая наковальня Традиций, а кристалл Справедливости был зажат в могучей лапе.
– Что угодно яннарру? – прохрипел судья Дзатлэг.
– Защиты от беззакония, разумеется, – объявил Кратов, приближаясь.
Судья смахнул просторным рукавом невидимую пыль со столешницы и, примерившись, грянул кристаллом о наковальню. Под деревянные своды воспарил чистый металлический звон. Эхайны, бесшумными тенями блуждавшие по залу суда и шепотом переговаривавшиеся, на мгновение застыли.
– В чем суть претензии? – вопросил судья.
– Я, Константин Кратов, – звучным голосом, как и полагалось, начал тот, – этлаук, – при этом слове дряблые щеки Дзатлэга дрогнули: он явно был осведомленнее хлебосольного и недалекого гекхайэдда, а несколько эхайнов опрометью кинулись к выходу, – временный гражданин города Тритоя, что на планете Эльдорадо, желаю обвинить военное руководство Светлой Руки Эхайнора, первым среди коего числится тсокхард Авипкух Вемлугд, седьмой т'монг Абшизгэмб, а последним – ашпайг Кьеллом Лгоумаа, третий т'гард Лихлэбр, в преступном и злоумышленном нарушении традиций и законов Светлой Руки, в частности – Уголовного уложения в том смысле, что допущено и не пресечено неправомерное осуждение и наказание лиц, находящихся вне пределов юрисдикции означенного Уголовного уложения.
– Каковы факты, подлежащие рассмотрению суда? – нахмурясь, осведомился Дзатлэг.
– Боевые соединения Светлой Руки Эхайнора, руководимые упомянутыми лицами, а также иными военачальниками в обозначенном оными лицами интервале чинов и званий, в течение продолжительного времени ведут карательные акции против разумной расы этлауков и их союзников, не имея на то юридических оснований. Поскольку этлауки и их союзники не упоминаются в официальном реестре флоры и фауны Светлой Руки, издаваемом Эхлиамарской Академией натуралистики, они не могут считаться дикими животными, а должны быть недвусмысленно причислены к разумным существам. В то же время, они не могут быть объектами карательных операций либо иных репрессивных действий со стороны подданных Светлой Руки Эхайнора, поскольку пребывают вне пределов юрисдикции Уголовного уложения, каковое распространяется исключительно на эхайнов. С другой стороны, оглашаемая здесь претензия, направленная против всего личного состава боевых соединений Светлой Руки, включая младшие воинские чины и звания, а также рядовой состав, может быть существенно и ко всеобщей пользе ограничена лишь упомянутыми выше лицами. Как гласит Рыцарский Устав, «воины в пешем, верховом либо каком ином прочем строю не расплачиваются за злонамеренные, нерассудительные либо скудоумные деяния своих боевых вождей».
– Это так, – проворчал Дзатлэг. – Но правосудие в моем лице пребывает в сомнении: может ли этлаук, представитель стороны, которая по меньшей мере до решения суда должна рассматриваться в качестве неприятельской, заявлять иск в суде Светлой Руки Эхайнора…
– Полагаю, что может, – произнес Кратов. – Ибо нигде не сказано обратного.
Судья Дзатлэг задумчиво поиграл кристаллом Справедливости.
– Точно так же никто и никогда не говорил до сих пор, – сказал он, приоткрывая в усмешке желтые от старости клыки, что этлауки наделены смелостью, то есть качеством, более приличествующем воину-эхайну.
– Этлауки, ваша честь, наделены всеми качествами, подобающими разумному существу, – с достоинством заметил Кратов. – У них лишь иные мерила нравственных совершенств. Однако же, это не есть достаточный повод для их покарания.
Судья свирепо
