больше его не видеть. Нет той цены, которую они отказались бы заплатить за то, чтобы вновь увидеть свои семьи. Но есть долг и есть поставленные задачи, которые должны быть выполнены. Вопрос лишь в том, кто согласится выполнить приказ любой ценой.
- Я готов! - над рядами голов поднялась рука.
- И я!
- Я тоже!
История повторялась в очередной раз. Руки подняли все. Эти же люди подняли руки вчера утром, в преддверии выдвижения в Кишинёв. Никто не захотел отступать. Они были разными: высокими, низкими, сильными, слабыми, смуглыми, белыми, рыжими, черноволосыми. Они были молдаванами, русскими, украинцами и румынами. И сейчас, забыв про все распри и ссоры, они стоят плечом к плечу, бастионом свободного человечества в битве против западного империализма.
- Хорошо. - с удовлетворением кивнул Белозёров, окинув взглядом своих солдат - Вы сделали свой выбор.
- Мы ждём приказа, товарищ полковник! - обратился к комбригу майор Ионеску, протягивая полковнику кипу бумаг, раннее переданную ему.
- Я даю вам свой последний приказ! Бойцы! Парни! Приказываю вам отныне и всегда поступать по совести!
Светало. И на заре американцы появились вновь. Со стороны "Ворот города" к аэропорту двигались три бронегруппы врага - десятки бронемашин. В аэропорту же, куда стремились американцы, их ждали последние защитники республики. Близился последний бой. Бой за выживание всего человечества.
Глава 28
24 декабря 2025 года, раннее утро.
Командир - единственный человек с открытым лицом из числа американцев - победоносно смотрел на пришедшего сдаваться молодого парня, ещё мальчика.
Лёха искоса взглянул на пленников, вложивших в свои взгляды разочарование и сожаление.
- Простите, мужики... - одними губами проговорил Шевчук, стыдливо отведя взгляд.
- Совсем ребёнок. - с надменной усмешкой сказал командир - И надо было тебе ввязываться в эту бессмысленную бойню.
В выражении лица неоспоримого победителя, в кривой от надменности ухмылке, в хищном взгляде Лёха узнал себя, отчего ему стало невыносимо мерзко. Выдержав короткую паузу, он ответил:
- Вы убили тысячи, многие тысячи человек. Вы были в 48-й школе? Там, в фойе, десятки убитых детей лежат в крови! Ради чего? - с укором произнёс Лёха, глядя на американского командира исподлобья, хоть и был выше него.
- Ради величия Америки - невозмутимо проговорил командир.
Лёха ещё крепче сжал кулаки и обжигающий холод металла ударил по ладоням. В чём-то ему повезло - его руки оказались достаточно велики, чтобы спрятанных в них гранат не было видно.
- Это преступление! - сквозь зубы сказал Лёха - И вы ответите за всё!
- Оставь свою прыть, русский, - с презрением сказал командир, резко изменившись в лице, - ты уже сдался, чего же сотрясать воздух пустыми словами?
У парня пошли мурашки по коже. Невесть откуда пришла уверенность, а изнутри начала восходить звериная ненависть. Он поднял взгляд, ошалелыми глазами вглядываясь в душу врага, стоявшего всего в нескольких шагах впереди остальных.
- А вот в этом ты ошибаешься, сука! - не своим голосом прорычал Шевчук - Русские не сдаются!
Всё случилось слишком быстро. Выставив руки перед собой, он раскрыл ладони, и рычаги гранат отлетели с характерным щелчком. Навалившись всем телом на оцепеневшего командира, Лёха свалил его на землю, одновременно швырнув гранату в строй бойцов. Тот попытался скинуть с себя громадного Шевчука, остальные же солдаты с воплями ринулись врассыпную. Однако, это их не спасло. Прогремели два оглушительных хлопка. Командира и ещё одного бойца разорвало на куски. Ещё с полтора десятка человек валялись на земле, получив ранения разной степени тяжести.
Времени на промедления нет.
- Ловите, мрази! - воскликнул Егор, после чего выпрыгнул в проём из укрытия, пустив ракету в ближайшую бронемашину.
Попадания не произошло, ракета пролетела мимо, лишь задев башню БМП. Однако, желанный эффект был получен.
Враг был в смятении и не понимал, что происходит, чем мы и воспользовались. Один за другим, мы бегом вылетели на улицу, бросившись к ближайшему дому, находившемуся справа от нас. Попутно мы стреляли в сторону противника, из-за чего уцелевшим американцам приходилось бросать раненных и искать укрытие для дальнейшего ответного обстрела.
За соседним домом была калитка. Она должна была нас вывести прямиком в лесополосу, где мы смогли бы удачно затеряться. От неё нас отделяли какие-то сто метров - плёвое расстояние, которое раньше я пробегал меньше, чем за пятнадцать секунд. Однако сейчас они казались невообразимо долгими, холод обжигал носоглотку, а дыхание очень скоро сбилось. Снаряжение и БК не давали бежать с максимальной скоростью. И тут случилось то, что разрушило все наши планы и окончательно убило всякую надежду на спасение.
Над головой пролетела россыпь пуль разного калибра, после чего загрохотала автоматическая пушка БМП-2. Позади послышался истошный крик, и я встал на месте, обернувшись. На земле валялся Вадик, в агонии вопивший от боли и страха, держась за обрывок разорванной по колено ноги.
- Вадян! - закричал Егор, после чего припал на колено посреди тротуара и принялся отстреливаться.
Полина же в смятении пригнулась, отважно закрывая собой детей.
- Полина, отходи в дом! Егор, прикрывай! - кричал я, после чего, оставив свой АК болтаться на плече, подбежал к истошно оравшему Вадику, взяв его под плечи.
По обе стороны тротуара стояли небольшие клумбы с цветами, высотой чуть более полуметра. Эти причудливые элементы декора каменных джунглей самоотверженно защищали нас, закрывая собой от пуль. Трассера автопушек летели над головами, от грохота орудий звенело в ушах.
- Отходим! - прокричал я, приказывая Егору отступать.
Егор стремительно пронёсся мимо меня, поспешив укрыться в подъезде ближайшего дома. Я же, приложив максимум усилий, потащил Вадика к входной двери в парадную. Прежде, чем я дотащил до укрытия раненного товарища, я успел дважды попрощаться с жизнью, и в оба раза мне помог Егор, стягивавший огонь на себя.
Ввалившись в подъезд, похожий на тот, что был в предыдущем доме, я захлопнул за собой входную дверь. Прорыв с треском провалился. Ситуация в корне не изменилась, Лёха погиб понапрасну, а Вадик был тяжело ранен. Где-то в далёкой от меня реальности Полина пыталась успокоить рыдавших от страха детей, но мне было не до этого. Необходимо было понять, что делать дальше.
Вколов Вадику последнюю
