от мерзости!
А потом я падаю.
– Мне снится потоп сумасшествий с натуры… Медный Петр добывает стране купорос…
Не знаю, сколько времени прошло, пока я пребывала в бессознанке. Вскакиваю, хватаю бастард, дико озираюсь – никого. Так и лежит кровавая масса. Уже и мухи тут как тут. Ментальный кошмар ушел, оставив внутри меня ощущение слабости и некоторого отупения.
Бун умер. Он превратился в груду плоти, которую он с таким удовольствием пожирал. Вот я вся месть. Радости никакой. Скорее сожаление. Мерзкий конец незаурядного человека.
Быстрее отсюда! Сбегаю вниз. Стараюсь не смотреть на развешенные всюду куски мяса, на покалеченные тела. Ищу сундучок. Вроде я что-то такое замечала неподалеку от бюро, где стоял Джанкарло. Кстати, гроссбух так и лежит там.
Наконец-то нахожу искомый предмет, хвать его под мышку и бежать! Выскакиваю из помещения на улицу, вдыхаю воздух полной грудью.
Ох! Хоть эпичного боя так и не получилось, но это было ужасно! Я не выдерживаю и освобождаю желудок. Осматриваю себя – с головы до пят в кровище!
Ладно, некогда тут лирику разводить. Проверю-ка, тот ли сундучок. Ломаю бастардом замочек, заглядываю внутрь – то, что надо. Полдела сделано, теперь вернуться бы. Пока гости не нагрянули. Только хоть чуток вымыться. Замечаю бочку с водой – в ней бывало смывали пот мужики. Умываюсь, а потом и вовсе выливаю на себя все без остатка.
Полегчало.
Собираюсь с последними силами и опять забираюсь на крышу. Вижу народ начал приходить в себя и это сопровождается тошнотой, слезами от боли и полным непониманием, что происходит. Я освободила их только для того, чтобы они попали в «загоны». Хороша избавительница! Но что я могу? Я ведь не богиня. Не капитан Марвел, не Ким-пять-с-плюсом.
Обратно добираюсь без проблем. И тут меня ждет сюрприз – у мужиков гость. Вернее, гостья.
– Тельга? – спрашиваю я. – Ты ли это?
Девушка – та самая, которая повалилась мне в ноги с мольбой о помощи у Буна – сидит рядом Чошем, промокает его лоб мокрой тряпкой. А Пегий отсутствует. Теперь понимаю, кто следил за мной.
– Ты как здесь очутилась? Нас увидела?
– Да, – говорит девушка, опасливо поглядываю на меня.
– Что пахнет нехорошо? – говорю я. – И видок тоже не ахти какой, да?
Она настороженно кивает.
– Злого ворога убила. Посекла в кашу негодяя. Того, кто твою кровь пил.
– Вы… убили Буна?
– Не вы, а ты. Да, убила. Его, или того, во что он превратился, больше нет. Ладно, потом поболтаем. Пегий где?
– Отлучился за припасами. Я подсказала ему, где можно разжиться едой.
– Надеюсь, он не приставал к тебе?
– Нет. Он был вежлив.
– Надо же… – И тут я спохватываюсь и смотрю на раненого. – Как Чош?
– Заснул.
– Я тут приволокла лекарство. Давай посмотрим.
Бутылочки, пузыречки, коробочки с мазью. На каких есть надписи, на каких нет. Какие обозначены просто – «от ран», «от воспалений», «от лихорадки», какие на местном эквиваленте латинского: «cardiacus aqua», «valere», «hebra», «resedo» и так далее. Некоторые вообще означены номерами, символами или буквами: fctm, ex, extra, dist. Понятно, что ничего не понятно.
К счастью, очень быстро возвращается Пегий, непривычно серьезный. Осмотрев содержимое сундучка с видом знатока, он извлекает пару пузырьков с темными жидкостями и заставляет выпить это Чоша. Кроме того, с помощью Тельги он оперативно меняет повязку, предварительно смазав рану какой-то мазью. Напоследок он дает здоровяку еще пару таблеток парацетамола, заметив, что сии пилюли действительно снимают жар.
– Надо ждать, – говорит он. – Все, что можно, я сделал. Надеюсь, ему это поможет.
– Он вроде держится, – замечаю я.
– Да, он сильный, – соглашается Пегий. – Должен выбраться, должен. Но придется подождать.
– Переночуем здесь?
Пегий пожимает плечами.
– Как бы дольше не пришлось задержаться.
– Что ж, побудем крысами, – говорю я. – Посидим. Покушать есть, вода есть, лекарства для здоровячка тоже. Да и мне больше нет надобности бегать. Буну я отомстила. Так что обустраиваемся.
Несмотря на то, что я не ела целый день, аппетита нет. Выпиваю только воды. Пегий разжился кругом сыра, хлебом и копченной колбасой. Кроме того, притащил бутылку вина.
– Это точно не амброзия случаем?
– Нет! – сказал Пегий. – Это из надежного места. Я же вор, не забывай.
Но на всякий случай он понюхал винцо, попробовал, покатал на языке.
– Да, это настоящее вино.
– Как будто ты знаешь, какова на вкус амброзия.
– Не знаю, но запах помню хорошо. Да ты и сама должна помнить.
Я беру бутылку и нюхаю.
– Теперь вспомнила. Амброзия пахнет не так.
И отхлебываю глоток прямо из горлышка.
– Так, Тельга, расскажи, что с тобой было?
– Не хочу рассказывать, – говорит она, замкнувшись.
– Бун ведь отпустил тебя в тот день?
– Отпустил. Вернее вышвырнул. Назад в бордель, где я была, меня не приняли – я ведь павшая, понимаешь? хоть и не по своей вине, – так что мне остался один удел. Бродяжничать. Спасибо, хоть Пегий помог, дал укрытие. Я там так и скрывалась, после того, как он исчез. А недавно вас заметила.
– Пегий? – не веря своим ушам, спрашиваю я. – А взамен что попросил? И совершил?
– Ничего.
– Как ничего? Ты скажи, не бойся.
– Не трогал я ее! – злится Пегий.
– Почему? – спрашиваю я.
– Потому. Жалко стало.
– Не верю.
– А вот поверь.
– Хорошо, ты, значит, воспылал к Тельге чистой возвышенной любовью, но зачем тогда бросил? Ушел с нами? А с нами увязался сюда не затем ли, чтобы отыскать ее?
– Нет, – покраснев, говорит Пегий. – Всё не так. Признаюсь честно, я хотел… ну, того. Сам утащил в свое логово… приготовился было позабавиться, но…
– Так и знала. Горбатого могила исправит.
– Но не смог. Тельга была слаба, вечно плакала. Ну и пожалел, помог. А бросил потому что не был уверен… за себя. Я – дурной человек, Тельга. Прости.
Тельга с интересом выслушивает его признание, но на ее лице в принципе не отражается никаких эмоций, за исключением небольшого удивления.
– Что скажешь, Тельга?
– Я? – растеряно отзывается она. – Даже не знаю что сказать. Как бы то ни было, от тебя, Пегий, я видела только доброту. Я
