процентов пойдёт, точнее, уже пошёл, здесь и сыграет наш козырь из рукава — это первое.
— А второе?
— А на второй план выходит желание хорошенько подёргать старых университетских козлов за бороды и стукнуть их лбами, потоптавшись по репутации. Можно сказать, что княгини Барятинские твоего большого брата ткнули носом в «мерде», что по-французски означает отходы жизнедеятельности организма. Дамы интригами и чужими ручками сумели подстроить несколько пакостей обидчику их ненаглядного сыночки, почему бы и мне не воспользоваться их оружием?
— И как тебе помогут ордена?
— О, они очень помогут, помяни моё слово, — с пафосом выдал Владимир. — Добрым словом и орденами можно добиться намного больше, чем просто добрым словом. Нет, ты посмотри на эту паразитку!
Рыжая проныра окончательно распотрошила карман рюкзака, скрываясь в кустах с куском хлеба, который раньше был заготовкой бутерброда.
— Ладно, мелкая, план по сбору на сегодня мы выполнили, следующий раз по травы пойдём в полнолуние.
— А я оборотнем не стану?
— Не станешь.
— А вампиром?
— И вампиром не станешь! Заноза в заднице ни вампиром, ни оборотнем стать не может. Небо, где были мои мозги?
— У тебя есть мозги?
— Были! Пока ты их чайной ложечкой не вычерпала! Куда, нет там больше ничего, — последняя фраза относилась к бесстыжей ласке, вновь принявшейся кружить вокруг спущенного на землю рюкзака с разнотравьем. — Ты всё сожрала, утроба ненасытная.
Возмущённо чирикнув, Малышка растворилась под сенью малинника, только рыжий хвостик вильнул.
— Вов…
— Спрашивай уже, хватит Вовкать, — продевая руки в лямки рюкзака, процедил Владимир.
— А княгиням ты мстить будешь?
— Уже, — щёлкая пластиковыми карабинами и застёжками, ответил Владимир. — Но я тебе ничего не говорил, мелкая. Заруби себе на носу и молчи в тряпочку, усекла?
* * *
Ярко светились высокие стрельчатые окна особняка восемнадцатого века постройки, уже третий век кряду служившего штаб-квартирой Дворянского собрания Н-ской губернии.
Нынешнее собрание не было плановым, собираем раз в три года, а являлось чрезвычайным, созванным по разрешению губернатора. Предводитель губернского дворянства, как одной из самых значимых общественных организаций, предлагал обсудить инициативы Императора по усилению роли дворян Российской Империи. Его Величество напоминал, кто такие дворяне и за какие дела или подвиги ими становились подданные Императора.
Дворяне не должны прожигать жизнь в увеселениях или тупо влачить существование в виде рантье, живущих с процентов — это деградация и путь в никуда. Российские дворяне обязаны двигать страну вперёд! Они обязаны вернуть себе славу локомотивов развития державы, а не быть тормозами и якорями, что тянут страну в омут застоя. К тому же на носу были выборы в Государственную и Губернские Думы, так что даже повода к собранию придумывать не пришлось.
Да, Его Императорское Величество зрит в корень, Дворянские собрания давно переросли себя. Где-то на уездном уровне они по-прежнему не способны заниматься ничем, кроме решения локальных общественных вопросов, но на уровне губерний они давно превратились в мощные политические центры, ведь ни для кого не секрет, что среди дворян хватает промышленников и крупных политических деятелей, чья деятельность так или иначе выходит за узкие рамки локальных общественных вопросов. Собрания не нарушают табу обсуждения государственного устройства, но в остальном права и обязанности общественной организации, объединяющей высшее сословие Империи, должны быть расширены.
Бланк приглашения в Дворянское собрание пришёл Владимиру из канцелярии губернатора, видимо на адрес губернского секретаря пришли выписки из ЕИВ Канцелярии. Отныне в Н-ске на одного потомственного дворянина становилось больше. Покрутив в руках плотный картонный прямоугольник со скромным чёрно-серебристым тиснением без аляповатых вензелей, Владимир решил воспользоваться ситуацией, стрельнув по всем зайцам оптом.
Огнёв прекрасно понимал, что у губернатора на него определённые планы, только кто сказал, что у него самого их нет? Награждение любого жителя губернии высокой государственной наградой само по себе способно вызвать повышенный общественный интерес, а двумя или тремя кряду так и подавно. Барон Корф, по-видимому, пытался снять самые сливки, особенно с учётом того, что молодой человек, он же герой-орденоносец давно записан бомондом в сторонники губернатора. У многих ещё оставались свежи воспоминания о свержении с теневого трона «Паука» Ермолова, поводом для которого послужил конфликт всесильного графа и простого студиозуса. Тогда многие головы полетели, ещё больше сменили кабинеты на менее престижные, но были и те, кто взобрался наверх по карьерной лестнице, так что число благодарных и недоброжелателей уравновешивало друг друга.
Больше двух часов Владимир откровенно скучал, слушая переливание из пустого в порожнее. Предводитель откровенно манкировал собственными обязанностями, пустив прения на самотёк, видимо готовился сдать почётную должность ставленнику губернатора или, наоборот, крепко сидел в кресле, со всех сторон опекаемый бароном Корфом. Владимиру было откровенно плевать на местную политическую кухню. Чин по чину отметившись на входе, он набросил на себя отвод глаз и практически весь вечер, считай до начала светской тусовки, оставался незамеченным, явив себя миру только у фуршетного стола. Что ни говори, а проголодался он изрядно, вроде ничего не делал, прячась за спинами, а аппетит нагулял.
Закидавшись канапешками и сбрызнув горло лёгким пуншем, Владимир хотел отойти в сторону парка, как был ненавязчиво перехвачен компанией под предводительством старого знакомца — акулы пера и пираньи чернильницы. Павел Сергеевич, за прошедший год сменивший табуретку редакции на мягкое кресло пресс-секретаря и советника губернатора, заматерел и набрался лоска, из маленького неуклюжего слонёнка превратившись в настоящего мастодонта и динозавра губернской политики. Впрочем, журналистику Павел Сергеевич не забросил, по-прежнему выдавая по несколько статей в месяц, да и сейчас он желал взять у Владимира эксклюзивное интервью.
Слово за слово, завязалась непринуждённая беседа, которую мастерски вёл Павел Сергеевич, незаметно подводя собеседников и слушателей к необходимой или острой для него теме, обсудив которую компания переходила к другой или начинала рассматривать вроде бы закрытый вопрос с другого ракурса, только Владимир тоже старался не упускать нить беседы, раз за разом вворачивая тщательно продуманные фразы. Совершая эволюции по залу, компания то обзаводилась новыми членами, то сокращалась до пяти — шести человек, в какой-то момент прибившись к свите губернатора, среди которой затесались ректоры местных высших учебных
