Глава 45
Женщины собирали вещи, а они вдвоем осмотрели машину.Осколки противотанковой мины исковыряли днище, словно в срез картофеля потыкалиножом. Если сюда добрались благополучно, то обратный путь дольше и труднее…
— Нам только до ближайшего городка, — сказалМрак, — там возьмем другую. Как думаешь, наши женщины приняли это…разумно?
— Как видишь, — ответил Олег вполголоса. Онпоглядывал на женщин, те неумело складывали палатку, вскрикивали, посмеивалисьнад своей неуклюжестью. — Мир сейчас такой, рухнутый. Рухнули всепредставления, нормы, мораль… Сейчас любой бред принимается спокойно. Конечно,это опасно, но в нашем случае… гм… Ведь мир сейчас не только куда сложнее, чемв прошлые времена, но и жесточе. Если бы теперь, к примеру, обесчещенныеженщины кончали счеты с жизнью, как было тогда, мир бы обезлюдел. Или здоровоопустел бы.
Мрак с неудовольствием повел плечами:
— Ну, не всех же насилуют!
— Я вообще об обмане, предательстве, бесчестии, что вте старые времена встречались куда реже. Потому нам и пришлось придумать новуюмораль, что изнасилованная женщина вовсе не бесчестится, ибо ее дух остаетсячистым и незапятнанным, а пачкается всего лишь презренное… ну, не совсемпрезренное… особенно если женщина красивая, но все же менее ценное тело.Которое, кстати, достаточно просто помыть. В крайнем случае, дождатьсяменструации, чтобы очиститься целиком и полностью.
Мрак посмотрел на Олега, на Юлию, что-то понял, кивнул:
— Да, эту мораль придумали для этого мира, ты прав.
— Так что в чем-то, — сказал Олег, — житьстало труднее, но в чем-то…
— Жизнь вообще дает только одно облегчение, —буркнул Мрак. Посмотрел на женщин, добавил: — Не при них будь сказано.
Олег отмахнулся от домкрата, без труда приподнял машину.Мрак подложил пару громадных валунов, кивнул:
— Лезь, смотри! Только уши не отдави.
— Да нет, уши надо беречь, — ответил Олег.
Мрак проводил его взглядом. Волхв, а теперь — ученый ифилософ, умело орудовал под машиной ключами. Не любит это дело, по дрыгающимсяногам видно, но делает…
Спросил настороженно:
— А с чего твои ухи стали особо оберегаемыми?
Нога недовольно дернулась. Мрак и не ждал вразумительногоответа, Олег за всю жизнь еще не выдал ничего вразумительного, но на этот разтам, под машиной, мялось, кряхтело, пытаясь как-то объяснить серый туман врыжей голове:
— Мрак, это трудно объяснить… но там прорезалиськакие-то светочувствительные клетки. В ушах. На самих ушах, снаружи. Там, где утебя шерсть… Хотя она у тебя и внутри, и снаружи… Так вот, у меня это снаружи…
— Шерсть?
— Да нет, не совсем шерсть. Вернее, совсем не шерсть.Словом, я вижу теперь и сзади. Пока хуже, чем глазами, но уже кое-что различаю.Голова кружится, даже болит, от бинарного к квадро — как бы череп не треснул,как горшок в огне…
Мрак присвистнул.
— Значит, — сделал он глубокомысленныйвывод, — фигу тебе за спиной показывать не стоит?
— Мрак, — донеслось из-под машиныпечальное, — ты все такой же грубый.
— Это я еще нежный, — заверил Мрак. — Тыпросто забыл, каким я бываю грубым!
Ноги укоротились, словно Олег пытался от грубости забратьсяпод машину весь, как черепаха прячется под панцирь.
— И как ты с ними связываешься?
