Энн Санни, Маня Миркевич
ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят
Глава 1. Воспоминание о встрече с Сакура-сан
— Уникальное предложение для простого школьника, который всегда мечтал работать с айдору! Хочешь построить карьеру в медиа-индустрии? Желаешь продюсировать группы, которые рвут интернет-чарты, и жаждешь познакомиться с самыми крутыми айдору Японии? Ты попал в нужное место, компанию Shining Star Inc! Подписывай документы, бери аванс. Завтра выходишь на работу. Детали объясним по дороге.
— Красиво звучит. А какие подводные камни?
— Ой, да брось. Нужно мыслить позитивно! Кто вообще в такие моменты думает о подводных камнях?
* * *
Я понял, что день не задался, когда поутру обнаружил под дверью посылку с пальцем внутри. Палец принадлежал мужчине, был слегка потёрт от физической работы, на нём красовался неровно обгрызенный ноготь, но и только — детектив из меня был так себе. Кроме пальца, в конверте лежало письмо с одним-единственным словом: ОТМЕНЯЙ.
Первой хорошей новостью было то, что все мои пальцы были на месте. Второй хорошей новостью было то, что палец не был женским. Если бы пострадала кто-то из моих айдору ровно перед концертом, мне не осталось бы ничего, кроме как застрелиться прямо в кабинете. Я всё-таки решил перестраховаться и тут же обзвонил своих подопечных: на излишне брутальный маникюр никто не жаловался, разве что кое-кого трясло от нервяка перед выступлением на крупнейшую аудиторию в их жизни.
А вот то, что на парковке меня встретили пятеро крепких парней в костюмах и девица в розовом платье с ножом в руках, хорошей новостью явно не было.
— Нужно отменить выступление, Рюичи, — пропела она фальцетом и лопнула пузырь жвачки. Раздался громкий хлопок, словно предупредительный выстрел.
Я посмотрел на девицу: ну конечно же, моя старая знакомая, которая уже не впервые пытается меня убить (и на сей раз, кажется, взаправду). Мерзкий коричневатый загар на лице, волосы странного цвета — на сей раз ядовито-голубые, намалёванные блёстками иероглифы на щеках и белые губы — набор типичной гяру. Правда, гяру не разгуливают по улице с оружием… обычно. Жаль, что эта выдалась необычной.
Мужчины в костюмах опустили руки в карманы — синхронно, словно по команде, будто годами репетировали движение как хорошую хореографию. Затем достали оружие. Я впервые в жизни увидел настоящие пистолеты с чёрными цилиндрами глушителей. Сглотнул, но всё же взял себя в руки.
— Не-а, — покачал я головой. — Ты правда думаешь, что я сорву концерт, на который поставлено всё, что можно, причём людьми, позубастее тебя?
Мужчины встали полукругом, перекрывая все возможные выходы.
— Я расскажу тебе историю, дурачок, — сказала девица. — Про Ода Нобунага.
— Потом расскажешь, — перебил я. — Сейчас мне некогда, я опаздываю.
— Нет, ты послушай, — настаивала она. — Ода Нобунага был молодым и жил в замке. Естественно он ходил на охоту и надо было тому приключиться, что за ним увязалась лиса. Он начал её подкармливать, а через пару месяцев она прибежала к нему домой. Он с ней разговаривал, кормил хорошим мясом и поил чистой водой. Но когда захотел лису погладить, то она его укусила. Тогда Нобунага приказал её освежевать и сделать из меха воротник. Тебе понятна история?
— Не-а, я глупый, — ответил я. — Не понимаю намёков.
— Хорошо, скажу прямо, — ответила девица, вытянула в руке нож и шагнула вперёд. — Обьясню для тупых. Ты предал доверие уважаемых людей, Рюичи. Оскорбил наших общих благодетелей. Укусил кормящую руку. Жалко, что ты не лиса, Рюичи. Из тебя бы вышел хороший воротник. Но я даю тебе последний шанс, дурачок. Звони своим девицам и говори: выступление не состоится.
Я достал телефон из кармана, выбросил его на землю и демонстративно наступил на него ногой.
— Ой, не могу, — виновато пожал я плечами. — Сломался. Кажется, выступление всё-таки состоится.
— Ладно, признаю, ты всё-таки отрастил то, что мужчины носят в штанах, — захихикала девица. — А я ставила, что ты так и останешься размазней. До встречи в аду, Рюичи Хошино.
Лопнул ещё один пузырь жвачки, и в ту же секунду раздались выстрелы. Я увидел, как из дула вылетела пуля, и, вращаясь, словно в замедленной съёмке, полетела прямо мне в лицо.
Говорят, что перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь, она проносится у него перед глазами. Он осознаёт, как сильно ошибался, понимает масштаб неверно принятых им решений — словом, благоглупость из поп-культуры, только на сей раз не из попсовых певичек, а из сериалов про якудза для старичья.
Впрочем, глядя на летящую мне в глаз пулю, я признал, что именно так оно и происходит.
Так вот, как всё началось. В то время мне едва исполнилось девятнадцать и я только-только съехал из родительского дома. Не то что бы я мечтал жить один, но отец меня не спрашивал и выставил, когда я принёс финальные школьные оценки, из которых следовало, что ни в Токийский, ни в Токийский Технологический меня не возьмут («Сорок пять по математике? Пятьдесят по японскому? Восемьдесят восемь по музыке? Певец недоделанный, позор семьи!»).
Учителя говорили мне, что я умный, но ленивый, а потом добавляли, что если я не поменяюсь, то ничего и никогда не добьюсь. С ними были солидарны и родители. Отец, видя в очередной раз мои низкие оценки, прочил мне карьеру мусорщика, мать же просто вздыхала и смотрела в потолок. Кажется, в те моменты она бы не поставила на меня и гнутую йену. Примерно такого же мнения придерживались и все мои друзья. Для них я был весёлым раздолбаем, которого всегда немного жалко.
В означенный родителями срок я собрал вещи (две коробки и одна спортивная сумка — негусто за девятнадцать лет) и переехал в крошечную квартирку на задворках Токио по соседству с железнодорожным депо. Мерзостный скрежет колёс об рельсы будил меня ежедневно в пять утра и намекал, что стоит переехать куда-нибудь в локацию поспокойнее. Впрочем, район «поспокойнее» означал и «подороже», а вот карьера у меня не задалась. В старших классах я мечтал петь на сцене (и на школьных концертах у меня даже неплохо получалось), но однажды решил, что быть лицом поп-музыки мне не хочется. Я предпочёл бы торчать за кулисами — например, владеть концертным бюро или продюссировать медиа-группу, хотя от мыслей, сколько придётся выложить за подобное образование, мне становилось дурно. Пару лет я занимался всякой фигнёй — носил ящики
