Глеб Скороходов
Раневская
© Г. А. Скороходов (наследники), 2025
© Издательство АСТ, 2025
© Т. Б. Альбрехт, предисловие, примечания, 2025
Книга, которой не может существовать
В вашей книге – человеческий портрет,
которого никто и никогда не должен видеть.
Вариант уайльдовского Дориана Грея.
Ирина Анисимова-Вульф
Фаина Раневская – одна из наиболее известных и любимых наших актрис, знаменитая не только блистательными ролями и сложным характером, но и великолепным чувством юмора, афоризмами и парадоксами, большая часть которых давно ушла в народ.
Книг о ней написано немало, и в каждой перед нами предстает разная Раневская, изменчивая и неповторимая, как ее театральные и кинообразы.
Однако среди них книга Глеба Скороходова занимает особое место. Это не отстраненная биография, написанная журналистом или искусствоведом. Ее ценность в том, что автор многие годы записывал свои беседы с Фаиной Георгиевной, а потом собрал их воедино.
Но в этом же состоит главная сложность и ловушка книги.
Актеры, как известно, люди своеобразные и зачастую не видят разницы между реальным и воображаемым, верят в свой же вымысел и сочиняют, как пьесу, даже собственную жизнь. Более того, чем талантливей актер, тем проще ему заставить собеседника поверить себе безусловно, не воспринимая сказанное критически.
Видимо, именно это и произошло с автором книги, попавшим под бесконечное обаяние Фаины Раневской – Артистки и Человека.
Иначе сложно объяснить столь некритичное восприятие информации и противоречия, которых автор не заметил, записывая за Раневской. Трудно понять, как странные идеи и ситуации, в реальность которых не очень верится, когда читаешь книгу, не бросились в глаза ее создателю.
Сейчас уже невозможно понять, имеем ли мы дело со своеобразной мифологией Раневской, в которую она верила сама, или с примером ее блестящей игры, рассчитанной на одного зрителя – ее летописца.
Соответственно постичь всех сложностей процесса рождения этой книги теперь невозможно, как и спросить автора, почему он не упорядочил свои записи, не проанализировал их прежде, чем отдавать в печать, не уточнил спорные моменты, не учел критических замечаний рецензентов, которые приводит в предпоследней главе, почему вообще решил показать свой труд читателям. Ведь затея опубликовать его при жизни Фаины Георгиевны с треском провалилась, причем, по ее же вине, о чем Глеб Скороходов подробно рассказывает сам.
Так что перед нами книга, которой не может существовать, ибо в ней, помимо величия таланта и личности, автор сумел передать такие черты характера любимой артистки, которые нам обычно не хочется видеть в тех, кому симпатизируем.
Воистину, насколько была точна в своей оценке многолетняя подруга Раневской Татьяна Тэсс, сказавшая однажды, что «сложность характера Фаины по плечу разве что Шекспиру или Достоевскому».
Видимо, тысячу раз правы те актеры, публичные личности, которые допускают в свой ближний круг, делают конфидентами лишь немногих, избранных людей и не стремятся раскрыть душу перед зрителями и поклонниками. Ведь каждый человек парадоксален, противоречив, в каждом хорошее и дурное перемешаны настолько сложно и тесно, что одно от другого неотделимо и проявляется в зависимости от ситуации.
Так и здесь – восхищаясь на одной странице мастерством, талантом и глубинной Раневской, ты на следующей изумляешься резкости ее суждений, странности ее восприятия, не соглашаешься с ее оценками, чувствуешь обиду за других прекрасных актеров и режиссеров.
И все же эта книга должна существовать, ведь в ней звучит голос Фаины Георгиевны, в ней – ее мысли, эмоции. Конечно, искаженные авторским восприятием (искаженные невольно, потому что всякий человек воспринимает другого только через себя), но от этого не менее ценные для нас.
И, возможно, не столь уж важно, что в рассказах Раневской правда, а что вымысел, в чем мы с ней не согласны, насколько объективен автор. Гораздо важнее то, что благодаря его труду, его любви к артистке мы можем поговорить с ней даже спустя десятилетия после ее ухода, вспомнить ее блестящие роли, узнать о жизни, надеждах, мечтах, о том, как она и подобные ей люди – настоящие мастера, влюбленные в свое дело – творили великое искусство, которым мы по праву гордимся.
Татьяна Альбрехт
Предисловие
Предисловия никогда не вызывали у меня интереса. Казалось, они только мешают приступить без промедления к делу. Но чувствую, на этот раз без вступления не обойтись. И если это будет не предисловие, то хотя бы уж предуведомление – когда-то такое слово имело хождение.
Автор хотел бы предуведомить любезных читателей, что книга, которую вы открыли, хотя по форме и похожа на дневник, дневником ни в коем случае не является. Дневники пишутся ежедневно. На худой конец – с определенной периодичностью. В записях, представленных здесь, ни того, ни другого нет. Автор фиксировал свои впечатления, рассказы героини книги и диалоги с ней от случая к случаю. И делал это на протяжении пяти лет. И для него стало полной неожиданностью, что некоторые описанные им события сегодня выглядят так, будто они происходили день за днем. На самом деле они отстояли друг от друга с недельным, а то и месячным разрывом. Зато другие, связь меж которыми сейчас трудно установить, в действительности следовали один за другим с паузой в несколько часов.
Одно, без сомнения, объединяет все рассказанное в книге, – она посвящена актрисе, которую те, кто видел, забыть не смогут. Актрисе, о которой при ее жизни слагались легенды, а после ее смерти ей и по сей день приписывают все новые и новые изречения, будто она не играла в кино и театре, а сидела где-то в капище и всю жизнь, как пифия, изрекала мудрые мысли и предсказания.
И не только. Об этой актрисе уже сложили и продолжают слагать десятки анекдотов, якобы случившихся с ней. Очевидно, ее характер, образ мыслей, восприятие окружающего дают повод для такого мифотворчества. И если она не стала фольклорным персонажем вроде Василия Ивановича Чапаева, то, думаю, оттого, что ее собственное творчество оказывается сильнее мифа.
Оно и сегодня покоряет новые поколения зрителей. Дети, а рядом с ними и взрослые, смотрят ее Мачеху в «Золушке» и Лялю в «Подкидыше». Дети – знакомятся, взрослые – вспоминают. Но и те и другие оказываются в плену у таланта. А позже они восхищаются Мамашей в чеховской «Свадьбе», грустят и плачут, глядя на Розу Скороход в «Мечте» или Люси Купер в спектакле «Дальше
