Даниэль Клугер
И ВОССТАНЕТ ВЕТЕР
Баллады
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА
Двадцать лет назад, когда я начал работать в израильском журнале «Алеф», мне предложили завести в журнале постоянную рубрику «По страницам еврейской истории». И написать для нее серию очерков.
Я с радостью согласился: еврейская история была и остается главным предметом моего литературного интереса — по меньшей мере, полсотни лет. Однако мне вовсе не хотелось писать о том, о чем писали до меня неоднократно такие замечательные историки и популяризаторы, как Генрих Грец, Шломо Эттингер, Шимон Дубнов или, уже в наши дни, У. Сало Барон и Феликс Кандель. И я решил, что для каждого очерка буду находить такой факт или такое событие, которые читателям малоизвестны или неизвестны вовсе.
Так родился цикл «Перешедшие реку. Очерки еврейской истории». Они печатались в «Алефе» еженедельно на протяжении четырех лет.
Но я постоянно чувствовал какую-то неудовлетворенность. Когда мне предложили собрать все очерки в книгу, я с удовольствием принял предложение и вернулся к работе: так появилась книга «Перешедшие реку»{1}, изданная и переизданная; но мне казалось, что я упустил что-то важное.
И наконец я понял, в чем тут дело.
Истории, которые я нашел и пересказал, несли в себе такой мощный поэтический заряд — при всей их абсолютной документальности, — что прозаический жанр казался недостаточным, чтобы передать то эмоциональное ощущение, которое я испытал.
Вот тогда-то и родилась мысль о такой форме, как историческая баллада.
Все началось с шести баллад, повествующих о трагической и героической истории евреев Испании. К этим шести прибавились новые, их становилось все больше, я их писал, читал вслух и пел. Мысленно я путешествовал из Испании в Польшу, из больших городов — в местечки, из древней Аравии — в Россию начала двадцатого века…
Результаты этих музыкально-поэтических путешествий во времени и пространстве — перед вами.
Хочу обратить ваше внимание на следующее.
Все герои моих баллад — реальные люди.
Все события, о которых рассказывается в этой книге, реальные, какими бы фантастическими и невероятными они вам ни показались.
ВЕРНЕТСЯ ЛИ ВЕТЕР?
БАЛЛАДА О КАПИТАНЕ ВОЗНИЦЫНЕ,
тайно принявшем иудаизм и за то сожженном вместе с «совратителем» — евреем
Борухом Лейбовым
Ах, какие над Невой яркие зарницы!
Только звон колоколов и тяжел, и груб.
Погоди-ка, погляди, капитан Возницын, —
Для тебя давно готов тут смолистый сруб.
«Колот шпагой, пулями в двух местах прострелен,
И горел я, и тонул — вел со смертью спор…
Но не ведал, Борух, что жребий уж отмерен:
Нам с тобою — палачи да Гостиный двор…
Борух, что так плачешь ты, мой дружок еврейский?
Вон они, солдатики — все двенадцать в ряд.
Погоди-ка, погляди ты на люд рассейский!
На миру и смерть красна — правду говорят.
А жена законная курвой оказалась:
Ей — поместье, ну а мне — муки да позор.
Побежала, донесла — и судьба досталась
Нам с тобою — палачи да Гостиный двор…
Борух, ты спроси, зачем я в жиды подался?
Знаешь, братец, никому не был я своим.
Погоди-ка, погляди — чужаком остался!
Чужаком уйду сейчас в этот черный дым...
И далек родимый дом — да и нету дома.
И вовек не добежать до высоких гор...
Да и сердце давит мне смертная истома:
Нам с тобою — палачи да Гостиный двор…
Говорил нам твой сосед — добрый малый Тóвит:
Мол, бегите вы в Литву, убирайтесь с глаз…
Погоди-ка, погляди — баньку нам готовят,
Чтобы до костей прогреть нас в последний раз.
Помолись — и не пускай слезы на ресницы,
О себе — и обо мне, помня уговор.
Не тужи — с тобой идет капитан Возницын!
Что нам сруб да палачи — да Гостиный двор!..»
В небе гаснут без следа яркие зарницы.
День уйдет, и побегут тени по земле.
Погоди-ка, погляди, русская столица —
То ли облако летит, то ль курьер в седле.
Черен пепел, горек дым и мутна водица.
Не гудят колокола, не горит костер…
А на облачке сидит капитан Возницын
И глядит,
глядит,
глядит
на Гостиный двор.
Отставной флотский офицер, капитан-поручик Возницын по неизвестным причинам вдруг перешел в иудаизм — с помощью еврея-откупщика Боруха Лейбова. Об этом стало известно властям (донесла жена, получившая за донос имение Возницына и сто душ крепостных). За отступничество и нежелание раскаяться он и его «соблазнитель» Борух Лейбов были приговорены к смертной казни через сожжение. 15 июля 1738 года они были сожжены в Санкт-Петербурге, в Гостином дворе, в специально сложенных для этого срубах. Это была последняя подобного рода казнь в России.
КАПРАЛ И ШПИОН
Знамена да ружья, трава да песок,
За лесом овраги да логи.
Французская армия шла на восток
По старой Смоленской дороге.
Солдатская жизнь — то поход, то привал,
И в кости играет, и в прятки.
Солдатам полковник Вержé приказал
У рощи поставить палатки.
А тусклое солнце заходит уже,
И ночь в ожидании скором.
И близкую рощу полковник Вержé
Велел осмотреть гренадерам.
Из рощи солдаты пришли не одни,
К палатке Вержé прошагали,
Ему доложили, что в роще они
Торговца-еврея поймали.
Полковник вскричал: «Ты лазутчик, еврей,
Для русского войска старался!»
Торговец твердил, что случайно, ей-ей,
