же богат продуктами, необходимыми для английского флота, как и балтийский.
Привилегия королевы Марии 1555 г. дала Московской компании монополию на торговлю с Россией и всеми странами, «лежащими на севере, северо-востоке и северо-западе», которые до английского путешествия в Россию в 1553 г. не были известны английским купцам. Поскольку на тот момент Россия еще не получила доступа к Балтийскому морю, торговые операции компании ограничивались северным маршрутом через Белое море. Ситуация изменилась и осложнилась, когда в 1558 г. Россия завоевала часть Ливонии с ее важным портом Нарвой в устье реки Нарвы в Финском заливе. Не обращая внимания на политическую сторону этого вопроса, остановимся здесь лишь на его коммерческом значении для Англии в отношении балтийской торговли и тех осложнений, которые она породила для Московской компании.
Таблица 2.1
Доля Нарвы в английских балтийских плаваниях, 1563–1578 гг. (%)
Интересен тот факт, что Московская компания не сразу заинтересовалась возможностью торговли с Россией через Нарву и даже после 1558 г. продолжала использовать исключительно северный путь. Мы не знаем точно, когда английские купцы впервые пошли по Нарвскому пути. В регистрах пошлин за проход пролива Зунд отмечается только одно английское судно, возвращавшееся на запад из Нарвы в 1563 г. Но в 1564 г. их было 6, в 1566 г. – 42 (самое большое число), а в 1567 г. – 16. В последующие годы количество английских кораблей, идущих в Нарву и обратно, постепенно сокращалось, и после 1574 г., когда их было 13, английское использование этого пути практически прекратилось, если не считать нескольких дальнейших контактов (например, четырех кораблей в 1578 г.). Таким образом, за исключением 1566 г., когда английские суда, возвращавшиеся из Нарвы, составляли 54,5 % всего английского судоходства, проходящего из Балтийского моря через Зунд, а также 1567 и 1568 гг., заходы в Нарву составляли относительно небольшую долю от общей балтийской навигации английских судов.
Купцы Гамбурга вступили в торговые отношения с Нарвой уже в 1560 г., когда 10 их кораблей вернулись из этого порта через Зунд. В этот период торговлю с Нарвой также развивали голландцы.
Открытие Нарвского пути грозило Московской компании весьма серьезной опасностью потерять монополию на русскую торговлю, если английским купцам, не входившим в компанию, будет разрешена торговля с Россией по Балтике – развитие событий, которого, конечно, не могли предвидеть основатели компании в 1555 г., когда они составляли планы своей привилегии. Кроме того, как акционерное общество, оно не позволяло своим членам заниматься индивидуальной торговой деятельностью и считало торговлю с Нарвой, которую отдельные участники осуществляли за свой счет, не законной. Оно рассматривало Нарву как порт, входящий в сферу его влияния, якобы потому, что с 1558 г. Нарва находилась на территории, захваченной Москвой.
Около 1564 г. группа лондонских купцов начала торговлю с Нарвой. Главными фигурами выступили Джордж и Уильям Бонды, а также Джон Фоксалл. Их деятельность на этом новом маршруте московской торговли привлекла внимание Тайного совета, который запросил мнение по этому вопросу сэра Николаса Бэкона (отца философа Фрэнсиса Бэкона). Ответ Бэкона, датированный 4 апреля 1564 г., содержал неожиданно положительную оценку нового маршрута и перспектив торговли с Нарвой, торговлю же с Москвой он даже назвал «лучшим в мире способом торговли товарами, который только можно найти в наш век…» вследствие «надобности товаров, их низких цен, краткости пути и возможность продажи наших товаров». Он придерживался мнения, что при решении вопроса о пути на Москву, северном или по Балтике до Нарвы, нужно руководствоваться интересами страны, а не отдельных купцов. В пользу Нарвы говорили более короткий маршрут и более дешевая стоимость перевозки – примерно на 20 % меньше, чем по северному маршруту. Собственный взгляд Бэкона был решительным в пользу сохранения и развития московской торговли через Нарву и против ее монополизации Московской компанией. Он считал, что эта торговля должна быть доступна без ограничений всем английским купцам.
О том большом значении, которое придавалось в то время торговле с Москвой, свидетельствует речь шведского посла, произнесенная при английском дворе 3 апреля 1560 г. Обсуждая возможность брака между Елизаветой и шведским королем, он считал, что союз двух королевств принесет много выгод, и среди них будет значительное улучшение положения Англии в торговле с Россией.
Однако меморандум Николаса Бэкона в поддержку индивидуальной торговли с Нарвой не встретил одобрения Тай ного совета, который в конце концов принял позицию Московской компании и, следовательно, крупных лондонских монополистов. К концу 1564 г. Тайный совет приказал Уильяму Бонду прекратить торговлю с Нарвой за свой счет, и на короткое время его даже держали под арестом из-за отказа подчиниться. Три упомянутых выше лондонских купца предприняли в это время попытку защитить свою торговлю с Нарвой, апеллируя даже к Великой хартии вольностей и статутам Эдуарда III, касающимся торговли, а также к привилегии Московской компании 1555 г., в которой никаких явных упоминаний о Нарве не было. По мнению братьев Бонд и Джона Фоксола, Нарва не могла попасть в зону монополии Московской компании, так как открыта была не ею. Они считали, что финансовые факторы также говорят в пользу индивидуальной торговли с Нарвой. Это могло принести английской короне доход в 500 фунтов стерлингов от таможенных пошлин, поскольку, по их оценкам, она ежегодно использовала бы 9 судов для ввоза таких дешевых и полезных русских продуктов, как воск, сало, лен, конопля и т. д.
В ответ на доводы сторонников свободной торговли с Нарвой Московская компания ссылалась на то, что ни один английский купец никогда не торговал с Нарвой до выдачи привилегии 1555 г. и поэтому, в соответствии с условиями этой привилегии, Нарва должна рассматриваться как попадающее в зону монополии компании. Также оказался оспорен и аргумент, апеллирующий к более низкой стоимости нарвского маршрута, – было указано на политические сложности и военные опасности, связанные с этим маршрутом, по сравнению с большей безопасностью северного плавания. И северный маршрут также должен быть дешевле, – например, веревки, импортированные по этому маршруту, дешевле на два шиллинга за сотню, чем веревки, купленные в Балтийском регионе.
При рассмотрении вопроса о Нарвском пути Тайный совет учитывал главным образом факторы политического характера и трудности балтийского судоходства в период Ливонских войн. Не углубляясь в этот вопрос, можно вспомнить, что в 1558–1561 гг. целых четыре государства – Польша с Литвой, Россия Ивана Грозного, Дания и Швеция – претендовали на наследие распадающегося государства рыцарей-меченосцев в Ливии. Столкновение интересов этих стран привело к конфликту европейского значения, охватившему большую территорию Северной Европы. Ливония была особенно важна для России, поскольку раньше это государство было барьером для доступа Москвы к Балтийскому морю и ее торговым, политическим и культурным связям
