связавшее начало экспедиции 1553 г. скорее с поиском новых рынков, чем с желанием найти золото, и добавил: «Наши купцы считали, что товары и изделия Англии пользуются малым спросом у окружающих нас стран и близких к нам людей и что те товары, которые чужестранцы в былые времена и на памяти наших предков искренне искали и желали, теперь остались без внимания, и цена на них снизилась…»
В этих обстоятельствах «некоторые серьезные граждане Лондона» решили развивать новое и доселе не известное направление торговли и судоходства. К концу Елизаветинской эпохи сама Московская компания объясняла свое основание этими факторами, заявляя, что «во времена короля Эдуарда VI он и его совет считали неудобным, что производство товаров в Англии, в особенности одежды, так сильно зависит от Нидерландов и Испании, и побуждали своих подданных-купцов отправляться в путешествие ради открытия новых торговых возможностей на севере…».
Это заявление становится еще более понятным, если вспомнить, что многие члены Московской компании также были купцами-авантюристами, которые в значительной степени зависели от экспорта тканей в Голландию. Исследования Т.С. Виллана показали, что среди первых членов Московской компании было около 26 купцов-авантюристов, а также 16 других купцов, которые, вероятно, принадлежали к обеим компаниям. Виллан установил также, что около 30 % учредителей Московской компании были экспортерами сукна, что еще больше подтверждает высказанное выше мнение.
Среди организаторов экспедиции «в Китай», как официально называлось путешествие 1553 г., хотя корабли должны были идти в Россию через Белое море, наиболее важными были знаменитый мореплаватель Себастьян Кабот, сын Джона Кабота, Хью Уиллоби и лоцман Ричард Ченслор. Флот состоял из трех судов – «Бона Сперанца» (120 тонн), «Эдуард Бонавентура» (160 тонн) и «Бона Конфиденца» (90 тонн). Помимо экипажей, трех врачей и капеллана, на кораблях находилось 18 купцов, что ясно указывает на торговые цели экспедиции. Это было далее подчеркнуто в письме Эдуарда VI, адресованном «всем королям, принцам, государям, судьям и правителям мира», в котором не только превозносились взаимные экономические выгоды, которые можно получить от торговли, но и доказывалось, что она немало способствует сближению и дружбе между всеми народами мира.
Из трех кораблей только один, «Эдуард Бонавентура», под командованием Ченслора, дошел до устья Двины. Остальные застряли на побережье Лапландии, а их команды умерли от холода и голода. При дворе Ивана IV Ченслору был оказан дружеский прием, и в 1554 г. он вернулся в Англию с грамотой царя к королю, в которой Иван выражал желание развивать торговлю с Англией и предоставить английским купцам привилегии для ведения торговли по всему своему царству. Год спустя, 26 февраля 1555 г., королева Мария издала устав, учреждающий Московскую компанию для торговли с Россией и подробно описывающий характер ее организации, ее права, обязанности членов и т. д. Компания сразу же начала активную торговлю с Россией через Белое море при поддержке Ивана IV, который в конце 1555 г. пожаловал компании обширные торговые привилегии. Опуская эти хорошо известные детали, как находящиеся за рамками нашего исследования, мы просто рассмотрим характер англо-русской торговли, а затем более широко обсудим вопрос о Нарвском пути, который на короткий период позволил Англии участвовать в торговле с Россией и через Прибалтику.
Русские продукты издавна попадали в Англию главным образом через Ганзу, игравшую существенную роль в торговле. По этому маршруту в Англию через порты Ливонии русские меха, воск и зерно привозили из Новгорода, и по тому же пути английское сукно издавна вывозилось на Восток через Готланд и Скандинавию, хотя этой торговле трудно дать количественную оценку. Освоение английскими мореплавателями северного пути, до сих пор мало использовавшегося, не только показало, что английские купцы добились независимости от Ганзы в торговле с Москвой, но и было признаком того, что англо-ганзейское соперничество распространилось уже на область русской торговли, еще больше ослабляя Ганзу.
О торговле Англии с Россией в начале 2-й половины XVI в. мы располагаем лишь отрывочными данными. Они позволяют нам узнать истинный характер торговли, но не дают сформировать более подробные количественные оценки. В то же время они раскрывают серьезные трудности, которые приходилось преодолевать в этой северной торговле из-за климатических и навигационных опасностей. Например, в 1556 г. на обратном пути потерпели крушение три из четырех английских кораблей. Условия такого рода означали, что на практике только один раз в году – обычно в мае или июне – флот, состоявший, как правило, из нескольких крупных кораблей, совершал четырехнедельное плавание из Англии по Белому морю, в России они находились месяц, брали на борт русские товары и возвращались в августе или сентябре. По обыкновению, агент Московской компании контролировал ход торговых операций и, в соответствии с уставом акционерного общества, реализовывал сделку от начала до конца, действуя от имени организации. Как мы уже упоминали, в случае регулируемых государством компаний каждый купец вел торговлю за свой счет.
Анализ грузов судов, торговавших с Москвой в начале 2-й половины XVI в., показывает, что основную роль играл экспорт сукна, тогда как импорт состоял главным образом из воска, сала, льняных канатов и мехов. Три корабля, приплывшие в Россию в 1560 г., перевезли 276 штук сукна, 100 кисеи и небольшое количество продуктов, соли, олова и т. д. В 1564 г. четыре корабля доставили еще более разнообразные грузы, кроме свинца, олова, серы, бакалейных товаров и бумаги, они везли дорогие тканые изделия, шелка и т. д. Лондонская портовая книга за 1565 г. показывает, что в этот год в Москву было вывезено 317 штук сукна и 830 кисеи. Сравнивая данные об английском экспорте в Россию с экспортом в Прибалтику, мы приходим к выводу (подробнее об этом поговорим в гл. 8), что во 2-й половине XVI в. русский рынок еще не представлял серьезного конкурента Балтийскому региону и его доминирующим польским портам. В этот период порты Московии получали лишь небольшой процент от общего экспорта английских тканей в Восточную Европу морским путем.
Что касается импорта Англии из России, то только в отношении льна и канатов русский рынок оказался серьезным соперником балтийского рынка, отчасти из-за дешевизны товаров, как подчеркивала сама Московская компания в 1557 г. (Более подробный анализ мы проведем в гл. 8.) В 1568 г. два купца, Баннистер и Дакетт, обратили внимание Уильяма Сесила на выгоды, которые можно получить от импорта корабельных снастей, парусов, смолы и других корабельных товаров из Москвы, и подчеркнули, что эта торговля позволила Англии «выйти из рабства короля Дании и города Данцига». В 1580 г. Ричард Хаклюйт, аргументируя необходимость дальнейшего освоения северо-восточного пути «в Китай», выражал надежду, что северорусский рынок окажется столь
