Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
class="v">благовещать в морских просторах…
Он так и снится мне: крылатым,
в одеждах белых и просторных.
А я? Меж небом и постелью…
Никак себя не пересилю…
В английскую вернувшись келью,
тянусь, как гусь весной – в Россию!
Гуськом, гуськом – по кромке неба…
Во сне. Но кто меня разбудит?
Подай, Господь, любви и хлеба!..
И будь, что будет. Будь, что будет…
Круг общения
Житейская хроника
Часть первая
1.
…Акации
надломленная ветвь
дебелой девой
разлеглась вальяжно
на письменном
гостиничном столе…
И то сказать —
бездомничала ты и всласть и вволю.
Пора привыкнуть волю обживать!
Насиживать чужие табуреты,
в чужие тапочки,
на два размера больше,
с утра с досадою привыкла залезать…
Приметы века, быта и судьбы:
общаги да наёмные квартиры.
Спасибо, ни тюрьмы и ни сумы.
Спасибо, что верны ориентиры.
Спасибо, обошлось:
филологиня,
медлительная статная богиня
мужчин окрестных повергала в шок:
«…поди, примерь Венерин сапожок…»
Тебе он мал…
И это очень кстати:
ты снова в самолете, и в кровати,
и в кабинете, и в кабриолете —
повсюду возмутительно одна,
хотя давно законная жена.
Но в юности приобретен рефлекс
со всеми вместе быть
как-будто – без.
Себя показывать – любимое занятье:
менять пристрастия,
возлюбленных и платья…
(Как хорошо, что я не о себе!
Но было кое-что в моей судьбе,
что нас роднит, – и потому так много
я знаю о тебе…)
Не подвожу итога,
хоть нам с тобой уже немало лет,
но вспоминаю – университет.
Ты подошла: «Меня зовут – Ирина».
Звучит красиво, мягко, примиримо,
медовый голос, низкий, мелодичный.
Во внешности уже налет столичный:
змеилось, ниспадало и вилось
искусственное золото волос.
И – сигарету достаешь из пачки:
«А мне сказали – мы с тобой землячки…»
Зеленые глаза глядят в упор.
Я это ясно помню до сих пор,
ведь память, словно книжка записная.
…И ВЫРОСЛИ ОНИ, ВОЙНЫ НЕ ЗНАЯ…
2.
Теперь, страницы дней перебирая,
я вижу в них пробелы – в том числе:
там нет риторик о добре и зле.
Там Жан Поль Сартр
соседствовал с Камю…
Просиживать в студенчестве скамью
библиотечную
кому не доводилось?
И нам досталась эта Божья милость.
Кумиры юности – от Кафки до Леже —
увы, забыты многими уже.
…Легко запомнить —
и забыть легко.
Как видно,
прорубив окно в Европу,
Петр знал, что делал:
видно далеко!
…Но впору оглянуться на родное:
святое, прямодушное, земное —
какое тут раздолье для искусств!
Я поздно огляделась,
сознаюсь.
В плену эклектики
и школьного познанья
национальное мое самосознанье
как бы дремало,
зрело до поры.
И вовремя проснулось.
Чур-чуры!
3.
Акация,
неужто ты завянешь?
…Похмельно и тепло
поутру глянешь
и наведешь
хрестоматийный глянец
на робкую
вчерашнюю строку.
Какие ветры на твоем веку
свет застили,
гремели, как жестянка?
Вся жизнь твоя —
убогая времянка,
и потому тебе не по нутру.
На строки глянешь рано поутру
и заскорбит душа твоя о Слове.
А что предосудительно в основе,
то мы с тобой развеем на ветру.
4.
В цветах акации
гуляет ветер пряный…
Чтоб ветка сохранила
запах пьяный,
в тетрадку положила я ее
(как бабушка герань
кладет в белье),
чтоб и зимою пахло спелым летом,
когда опять начну
писать об этом…
…И нравится тебе
в казенном доме
свое тепло живое посевать?
В чужую непрогретую кровать
бессонную свою живую душу
укладывать?
О доме горевать?
И лгать себе?
Все дело здесь —
в невидимом горбе…
И мне страшна
твоя неутоленность
и жадность жгучая:
три жизни не прожить —
ты знаешь это.
Что же тут тужить?
Подруга милая, любезная Ирина,
пока в кармане нет папаверина
и валидола,
но уже с трудом
ты засыпаешь:
примешь радедорм
в гостинице, в гостях,
в командировке.
Плоды аутогенной тренировки
неэффективны,
если проследить.
Я отвлеклась —
опять теряю нить
повествования.
Всему виною – ты:
продукт эпохи,
жертва суеты.
Ты девочкой была неумолима:
всегда смотрела
только вдаль
и – мимо.
Девицей
рефлексировала мало:
все книги по искусству,
идеалы…
Студенткой —
ноль внимания на плоть.
Что стоило себя перебороть?
Ведь умница —
не записная дура.
Тогда была в чести аспирантура.
Ты «защитилась».
Но не от судьбы:
на первом курсе намерво прилип
к тебе чужой…
Пусть дрогнет прототип!
Что мне скрывать?
Что взял тебя он силой?
Давно известно:
«Не родись красивой…»
Ты – схимница,
затворница, аскет —
слепого вожделения предмет!
Он бросил все,
он кинулся вдогонку.
Но, Бог ты мой,
известно и ребенку —
насильно мил не будешь.
Он
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
