пуще припустили круги наматывать. Горо за ними, по пути других бойцов боками сносит, полную неразбериху учинил.
– Вот ведь напасть! – хлопнув себя по коленям, вскочил Держимир. – Опять эти треклятые скоморохи вернулись! Ох, всех выпороть прикажу… крапивой!
Вячемир, поскольку выше брата вымахал, быстрее носился между пролетающих тел и пыхтящих раскрасневшихся мужиков, держа кувшин на голове, как тфундусская баба. Только успел к Сон-богатырю протиснуться и передать сосуд, его тут же смел мавр здоровенный, рожа, как из чертова котла выпрыгнул, в кольцах весь, что купеческая жена. Вячемир только хотел ему это высказать, но подумал, вдруг мавров тоже оскорблять запрещено. Жаль, святорусичей эти правила не затрагивают, отвесил Жиробудичу мавр пинка под зад, прикрикнув что-то грозное по-своему. Так братья на себя кое-кого из бойцов отвлечь умудрились, Велебора чуть слабее давить стали, сумел он поданный ему кувшин опрокинуть. Выпил, усы утер, кувшин о голову рослому ханичу с длинным чубом расколотил. Наклонило его в сон, тело все тяжестью чугунной налилось, а удары все, можно сказать, почти не ощущаются.
Потянулся богатырь – человек двадцать от него чудесным образом прямо брызнули по сторонам. Расправил плечи, еще десяток повалился, словно от ветра. Зевнул Велебор – покатился Горо от него, словно мяч. Еще десятка два воинов подавил так, что только лежат, стонут, скрючились все, перемялись. Увидал это Хотебуд, подняпрягся, приналег, сам ломится сквозь строй немчуров. Под обоими глазами фингалы горят, щеку одну вздуло, но не сдался парень, за брата-то обиженного да за Родину! На последнем вздохе сунул кувшин сонному витязю и свалился. Сглотнул богатырь все молоко одним махом, сел и голову повесил. От первого же храпа от него волна ударная пошла, раскидало тут всех супостатов, всего несколько на ногах устояли, самые выносливые.
Подскочил мышкотер мусье Батон де Бульон, ткнул своей тоненькой шпагой Велебора в грудь, острие сквозь колечко кольчужное-то прошло, а толку нет. Надавил мышкотер, шпажонка изогнулась, как выстрелит им назад, до самой стены стадиёна долетел и прихлопнулся. Мусье Говнюсь так и изошел весь, давай скакать на месте, за волосы себя дергать и орать:
– Это что же такое?! Настоящий безобразие?! Мой персон жалоб подавать! – много еще высказал, в том числе и князю. Его уж не заткнуть было.
Держимир кивает-кивает, а сам от восторга едва сдерживается, губы поджимает, чтобы не расхохотаться в лицо гостю. Тем временем на богатыря Фиц фон Фриц нападает. Огрел его по макушке моргенштерном, шелом сбил, ну а Велебор хоть бы хны. Булава от его головы отскочила и как заедет промеж глаз сэру Лыцарю аглицкому. От удара у него забрало отвалилось, а сам плюхнулся на копчик и свалился с задранными ногами. Самого Фица тоже отбросило неведомой силой, на лету он пару очнувшихся бойцов сшиб, вынес ворота стадиёна и застрял в тележке с вяленой рыбой, что невдалеке от Позорища стояла. От увиденного безобразия у Кейкербейкертона монокль из глаза вывалился, и прямо в чай. Остался один монах наднебеснецкий. И так он превратившегося в валун богатыря лупил, и эдак, все конечности себе отбил уже до синяков. Разогнался он тогда сильнее, подскочил и нанес свой смертельный удар задницей… да так и улетел обратно, как раз над небесами его подкинуло. Потом поговаривали, до самой родины таким Макаром долетел и потом еще месяц не то чтобы камни ломать не мог, спал на животе. Правда, другие отвечали, дескать, брехня это. Упал монах тот неподалеку в болото, оставив после воронку и все деревья вокруг сложив, его еще за небесный камень приняли.
А Велебор тем временем единственный на Позорище стоял, то есть сидел. Хотя после последнего удара он проснулся, зевнул встал, спину почесал. Тут его захлестнуло волной аплодисментов, князь прямо с балкона спрыгнул с кубком подмышкой. За ним еще десяток слуг с медалями, цветами и золотом бежит. Братья тоже оклемались, ушиблены с головы до пят, но подняться смогли.
– Ну, теперь героем будешь! – радостно заявил Держимир, схватив богатыря за руку. – В дружину тебя беру, станешь вторым после меня! Золото вот бери, сколько унесешь!
Посмотрел на это все витязь, бороду погладил и покачал головой.
– Прости, князь, не могу. Мне одному человеку служить никак нельзя, сколько еще народу на Святоруси в моей подмоге нуждается. Но если беда придет, кликните по миру Сон-богатыря, откуда-нибудь да отзовусь.
– Вот есть же люди, – прослезился Великий князь, погрозив одновременно братьям. – Не то, что вы, у-у-у…
– Сегодня и эти парни в победу вложились, – улыбнулся богатырь, только Держимир его уже дослушивать не стал.
Веселая толпа челяди и народа все вместе повалили на гулянья, братьев же на выходе ждал родитель с хворостиною.
Глава 10
Ты уж их не тронь, – снова попросил Велебор.
Он сразу Жиробуда утихомирил и отвел все семейство на ярмарку. Купец почти все распродал, от горы до небес осталась маленькая кучка, скоро домой ехать собирался вот и отправился сыновей искать. Угадал, однако, на Позорище их нашел, где и ожидал.
– Я вижу, они много поняли.
Братья закивали.
– Да что им понять, бестолочам? – начал было Жиробуд, но богатырь на него глянул грозно, как умел.
– Ты бы, купец, на себя посмотрел сперва. От жадности про детей забыл, думал, они сами настоящими мужами станут. Не бывает так. Если хочешь, чтоб из них толк вышел, брось свои кули да золото хоть на минуту, поговори с ними, как только отец может. Ты же даже не спросил, хотят ли они твоим делом по жизни заниматься, может им сподручнее будет поле вспахивать, вон здоровые выросли. Или к князю в дружину пойдут. А чтобы за добро свое не трястись, делился бы с батраками, праздники им иногда устраивай. Они тебя сами на руках носить будут.
Замолчал купец престыженно, обдумывая совет и плечо потирая. Богатырь к братьям обратился:
– А вы мне обещали кое-что за помощь.
– Чего ж ты с нас хочешь? – робко переглянулись парни.
– Хочу, чтобы вы за ум взялись. Негоже молодцам по канавам пьяными валяться и в лохмотьях ходить, последнее пропив. Далеко вы так зайти надеетесь, у вас ведь жизнь только-только началась? Чего в забулдыг превратились уже? А как стране помощь нужна будет, под каким забором вас искать тогда? Впрочем, как по мне, так жизнь вас уже уму-разуму хорошо поучила. В другой раз не выберетесь так легко, одними синяками дело не кончится. Тут и с честью и даже с жизнью распрощаться можно.
Заулыбались тут братья, рассыпались в обещаньях, обнялись с богатырем. Увидел
