и уткнулся в живот.
– Да, – сказала она. – Наполовину – это ты.
Голос у нее дрожал, но она наделась, что муж решит – это от волнения.
5. Вивасия – сейчас
Вивасия неотрывно смотрит на листок бумаги, вынутый из кармана девочки, пока буквы у нее пред глазами не расплываются.
Она осторожно сгибает бумажку пополам и сует под резинку своих пижамных штанов. Хотя она больше не видит его, но продолжает ощущать, как едкий запах. С глаз долой, прочь из мыслей. Задвинуть подальше, в глубокий, темный тайник, чтобы не думать. Она это хорошо умеет. Но дело прежде всего: маленькую девочку, которая может быть, а может и не быть Элизабет, нужно одеть.
Вивасия окидывает ее взглядом и вспоминает свои детские мечты: розовые платьица в цветочек. Эта девочка не такая. Хотя она еще не произнесла ни слова, малышка явно упрямая, дерзкая – защитник, вожак.
Вивасия решает поступить иначе.
– Иди выбирай, – говорит она, указывая на лежащую рядом на полу стопку одежды. – Что ты хотела бы надеть?
Завернутая в полотенце, девочка шлепает к Вивасии с цветком в руке, наклоняется и рассматривает вещи.
Торжественно указывает на клетчатую рубашку с короткими рукавами из стопки для мальчиков. «Какая разница», – думает Вивасия. Этот незначительный жест на самом деле – краеугольный камень. До сих пор девочка на все соглашалась и была покорна почти как робот, но теперь она сама приняла решение.
– Хороший выбор… – мягко говорит Вивасия, на всякий случай останавливая себя, чтобы не назвать девочку Элизабет.
Малышка опускается на колени и вытаскивает из стопки шорты в цветочек. Они совсем не сочетаются с рубашкой, но Вивасия кивает.
Девочка щиплет пальцами нарисованные на шортах цветочки – розы и лилии. Медленно встречается взглядом с Вивасией. Другой рукой, в которой по-прежнему зажат цветок, указывает себе на грудь.
– Да, милая, это твое. Мы можем надеть их на тебя.
Малышка слегка встряхивает головой, с белокурых локонов на плечи падают капли воды. Чуть сильнее, со сжатыми в решительную прямую линию губами девочка тычет себя пальцем в центр груди.
Вивасия приглядывается. Малышка словно передала свою мысль прямо женщине в голову, и та поняла, что она хочет сказать.
– Роза? – шепчет Вивасия, перебирая одежду. Следующие слова она извлекает из глубины себя: – Тебя так зовут.
Это не вопрос, но она следит за реакцией девочки. Крошечный, едва заметный кивок – ее ответ.
– Роза! – Вивасии хочется прижать к себе ребенка, но вместо этого она обхватывает руками себя. – Какое хорошее имя!
Она не Элизабет, и от этого щемит сердце, но не так сильно, как представляла себе Вивасия. Наклонившись, она рассматривает девочку.
– Ты можешь… Можешь произнести свое имя? – спрашивает Вивасия.
Однако Роза отодвигается, прижимая к себе выбранную одежду. Она осторожно надевает ее на себя.
Вивасия наблюдает за мальчиком. Тот стоит на месте как вкопанный, глаза опущены. Она ничуть не приблизилась к тому, чтобы узнать его имя. Ясно только одно: он не Алекс.
– Роза, – пытается вовлечь девочку в разговор Вивасия, – как зовут твоего братика?
Пока произносит эти слова, занимается делом – не хочет, чтобы под ее напряженным взглядом дети и дальше не смели рта раскрыть. Если непринужденно говорить самой с собой так, словно нет ничего естественнее на свете, может быть, детям будет проще преодолеть свой страх.
Роза молчит, будто не слышала вопроса. Поправляя воротник рубашки мальчика, Вивасия размышляет: почему они не разговаривают?
Может, Роза глухая? Или они оба? Какая-то реакция заметна, только когда она смотрит прямо на них. Возможно, Роза умеет читать по губам. Или они немые, или не умеют говорить. Может, вообще никогда не разговаривали. Ну и ладно, ей уже приходилось с таким сталкиваться. Есть другие способы выражения мыслей, у нее хватит терпения на все.
Роза теперь стоит спиной к Вивасии и заглядывает в ванну.
– Роза, ты можешь вынуть затычку? – спрашивает Вивасия как ни в чем не бывало и затаивает дыхание.
Девочка стоит спокойно, а потом дергает цепочку и даже аккуратно накручивает ее на кран.
– Иисусе, – шепчет себе под нос Вивасия.
Значит, малышка не глухая.
Роза поворачивается.
Вивасия с улыбкой кивает:
– Отлично!
Достав из корзины для стирки брошенные туда джинсы и рубашку, Вивасия переодевается. Листок, засунутый за резинку пижамных штанов, падает на пол.
Она его подбирает, осторожно держит в руке. Думает: «Не спустить ли его в унитаз?»
Но она уже совершила столько ошибок, что не хочется начинать новую жизнь еще с одной. Поэтому Вивасия складывает листок пополам и сует в задний карман джинсов.
Внизу, где Вивасия не успела убрать последствия случившейся перед купанием рвоты, дети поднимают на нее сочувственные, печальные, с легкой укоризной глаза.
Вивасия подводит малышей к столу. Достает из ящика блокнот и старую коробку с цветными карандашами, которая осталась у нее с прошлых времен, как и одежда. Он хотел выбросить все, но Вивасия этого не сделала. Как будто знала, что когда-нибудь он уйдет и в доме снова появятся дети.
Положив бумагу перед малышами, она просит нарисовать для нее что-нибудь приятное и добавляет:
– Что хотите.
Сама занимается уборкой, открывает двери на террасу, хотя снаружи моросит дождь, чтобы пустить в дом свежий воздух и выветрить назойливый запах подсыхающей рвоты.
Махнув шваброй по полу, Вивасия застывает и смотрит на детей. К коробке с карандашами они не притронулись. Вместо этого глядят на блокноты. И робко переглядываются, как замечает Вивасия. Не произносят ни слова, оба по-прежнему молчат, но, наблюдая за ними, она видит, что Роза качает головой, как будто брат задал ей какой-то вопрос.
Интересно…
Девочка встает из-за стола и идет к книжной полке. Она двигается осторожно, не отрывая глаз от Вивасии, словно ждет, что та в любой момент может одернуть ее, сказав: «Нет».
Эта полка Вивасии особенно дорога. Там стоят книги, которые она бережет. Которые читала ее мама, собирала бабушка Кей. Даже мать самой Кей – прабабушка, которую Вивасия никогда не видела, – имела небольшую коллекцию поэзии, и эти томики тоже там.
Роза глядит на книги.
– Ты умеешь читать, дорогая? – интересуется Вивасия, испытывая легкую дрожь восторга оттого, что книги пятого поколения детей поставлены на эту самую полку.
Роза поворачивается к ней. От выражения ее лица Вивасия бледнеет.
Чистый страх.
Хотя отчего, совершенно непонятно.
Мысль эта блекнет: невообразимый зеленый оттенок кожи девочки вновь поражает Вивасию.
Она выходит наружу, останавливается на террасе и смотрит в сад. Старый дом Рут ныне сдается отпускникам, и там сейчас живет Роб,
